Черный риэлтер - [33]

— Верка из сорокового дома, торговка паленкой, говорит, что дед приходил к ней в последний раз в девять вечера, купил два пузыря водки.

— Водки там нет, — припомнил Колодников.

— И посуды пустой тоже нет, — подтвердил Зудов.

— Посуду у местных алкашей та же Верка забирает, у ней тут полный кругооборот товара налажен, — пояснил Виктор.

— Кто-нибудь еще что видел — слышал? — спросил Андрей. Демин кивнул головой.

— Машина приезжала ночью. Это соседка на той стороне говорила. Примерно в одиннадцать. У ней сын иногда так поздно приезжает в гости, из Железногорска, вот она и озаботилась. Глянула в окно на звук: нет, машина здесь встала, рядом с калиткой. Потом, минут через десять, она уехала.

— Николай, — Колодников обернулся к Сычеву, — сходи, посмотри, может — найдешь там что-нибудь на дороге?

Потом он снова вернулся к Демину.

— А где понятые?

— Да идут-идут. Вон они.

Понятые оказались двумя древними бабками, еле ковылявшими от своих домов. Одна из них, как оказалась, и была тем человеком, что обнаружил тело старика.

— Я пришла Антонину проведать, мы с ней в пятидесятых годах в одном цехе работали, а тут я узнала, что она рядом, оказывается, живет. Я прихожу, а тут вон оно что. Ее, оказывается, увезли, а старик на спине лежит, мертвый. Водка это все, водка делает.

— Это ж, ты, во сколько сюда приходила? — удивилась вторая старуха.

— В восемь.

— А я в шесть в церковь шла, к заутренней, отсюда из калитки мужик вышел.

— Какой мужик? — насторожился Андрей. — Вы его знаете?

— Ой, я так-то его не знаю, знаю только, что он на соседней улице живет, на Достоевского. Алкаш, тоже, постоянно пьяным его вижу. Вот и сегодня он еле шел. Я бы и не поняла, что это он, темно же. Но он впереди меня шел, а когда мимо церкви проходил, там же светло. Вот я его и узнала. Колька, по-моему, его зовут.

— А опознать вы его сможете? — спросил Колодников.

— Смогу, чего там такого.

— Паша, Виктор — возьмите бабушку, провезите ее на ту улицу, попытайтесь найти этого Колю.

— Хорошо.

Тут с улицы вернулся Сычев.

— Есть тут следы колес, спасибо нашему мэру. Все он денег не найдет заасфальтировать наши дороги. Судя по следам — «Жигули», классика, хорошо поношенные. Уже, кстати, шипованые.

В это время Астафьев зашел в секретариат, и его развернули к ио. начальника ГОВД.

— Юрий Андреевич, вас тут Попов просил зайти.

Попов выглядел неважно: глаза красные, лицо бледное, майор был неряшливо выбрит. Астафьев уже знал, что произошло с его матерью, и взглянул на все эти недостатки в облике начальника с сочувствием.

— Вызывали, Владимир Александрович?

— Да, вызывал. Юрий Андреевич, доложите, как идет дело по фактам мошенничества Зубаревской?

— Хорошо идет. Выявлено уже двадцать семь эпизодов.

— Сколько?! — Попов был потрясен.

— Двадцать семь.

— Что-то слишком много. Ты принеси мне штук пять, самых важных, я посмотрю, за уши там ничего не притянуто.

Астафьев развел руками.

— Увы, у меня их уже нет.

— Как нет? А где они.

— Так, нет. Вас не было, а дело сложное. В связи с тем, что там примерно пять случаев с предполагаемыми убийствами, их забрала к себе прокуратура.

— Когда?!

— Вчера. Вас не было, а они просто попросили передать им, так что мы решили с Логиновым отдать им всё.

— Всё!

— Да, всё.

— Но почему всё? — не мог понять Попов.

— Потому, что все преступления Софьи Зубаревской носят опасный для общества характер, и объединены в одно дело.

— Кто подписал постановление?

— Кудимов.

— Хорошо, иди.

Сразу после ухода Астафьева Попов начал названивать городскому прокурору.

— Алексей Дмитриевич, добрый день. Попов вас беспокоит.

— Добрый день, Владимир Александрович. Я слыхал, у тебя с матерью проблемы.

— Да, пошла на рынок, поругалась там с продавщицей, отошла от лотка три метра и упала с обширным инсультом. Нашла где правду искать — на базаре. Сейчас в коме, врачи надежды не дают. Ждем с минуты на минуту.

— Сочувствую.

— Спасибо. Слушай, а зачем это ты забрал к себе все дела Зубаревской? Там же много мусора? Все их все равно не докажешь, только время потеряешь.

— Ну, и если половину докажешь, и этого хватит ей на пожизненное. Беспредельщица она, эта цыганка. Все ее художества можно квалифицировать как особо циничные, и опасные для общества.

— Понятно. А кому определили ее дела?

— Малиновской.

"Все! — подумал Попов. — Хрен я эту цыганку больше прикрою. На пару с Юркой они раскрутят ее до самых печёнок".

Попрощавшись с прокурором, Попов набрал на мобильнике эсэмэску: "Надо встретиться".

Вскоре пришел ответ: "Ильмень, в час".

ГЛАВА 20

В час дня Астафьеву позвонил Шварцман.

— Ну, ты мне удружил, Юрий Андреевич! Нашел себе киллера из киллеров!

Астафьев опешил.

— Ты это про что, Саня?

— Да про того парня, которому ты вчера прострелил ногу.

— А, «Квазимодо». И какие там у тебя проблемы?

— Проблемы такие, что он оказался глухонемым. Послали меня его допрашивать, а он мычит, как кентавр не доеный, и все.

"Так вот почему он не убежал после выстрела в воздух. Он и не понял, в чем дело", — догадался Юрий.

— А почему ты этим занимаешься? — спросил он Шварцмана.

— А потому, что ваш дом с недавних пор находится на моем участке.

— Понятно. Кто он, этот "горбун проклятый", еще не выяснил?