Вэй Ан Ю холодно улыбнулась; как раз сейчас она клялась самой себе в том, что однажды, когда от этого будет зависеть только её жизнь, а не множество других, она убьёт этого человека — за себя и за тех, чьи жизни могут быть сломаны по его приказу.
— Или ты из другой породы? — как ни в чём ни бывало, продолжил Вэнь Чжао после очередного глотка байцзю. — Ты и вокруг Цзяо-Цзяо увивалась. Может, это она тебе нравится?
Хорошо бы и ей напиться — чтобы ночью не стыдиться, а наутро не вспомнить. О нет, лучше запомнить — хорошенько запомнить до того дня, как она вскроет этому ублюдку горло и вдоволь насладится звуком булькающей крови. А вот ему и впрямь ещё не помешает — пусть вылакает чёртов кувшин до дна!
Кажется, в пьяном бреду он шептал ещё что-то о своих диких фантазиях, где его ублажали бы и она, и Ван Лин Цзяо, или даже они, позволяя ему смотреть, ласкали бы друг друга… Вэй Ан Ю лишь мучительно выдохнула, когда её опрокинули на спину, готовясь к худшему.
А потом он вдруг замер. Вэй Ан Ю некоторое время лежала неподвижно, затем, осмелев, выпуталась из кольца рук и торопливо одёрнула платье.
Кажется, кто-то серьёзно перебрал.
Она не знала, дозволено ли ей покинуть покои, и потому просидела в комнате до рассвета, больше всего опасаясь, что Вэнь Чжао проснётся и всё-таки доведёт дело до конца. Куда охотнее Вэй Юн провела бы эту ночь в клетке с диким тигром — ведь от зверя, по крайней мере, дозволено обороняться. Несколько раз она тянулась к подушке с твёрдым намерением опустить её на лицо Вэнь Чжао и держать до тех пор, пока ублюдок не задохнётся, и всякий раз отдёргивала руки, повторяя себе: «Потом. Убьёшь его сейчас — подставишь под удар остальных».
Первым звуком, который он издал, пробудившись, был болезненный стон. О, она хорошо представляла, что может чувствовать тот, кто накануне так много выпил, и мстительно желала, чтобы похмелье продлилось как можно дольше. Вэнь Чжао с трудом сфокусировал на ней взгляд, точно силился понять, откуда она вообще взялась в его спальне.
— Это была прекрасная ночь, мой господин, — томно прошептала Вэй Ан Ю и про себя добавила: «Тем более прекрасная, что в итоге ничего не было». Она не знала, что будет потом, но сейчас опасность миновала — и хотелось в голос хохотать, настолько это было нелепо. Вэнь Чжао медленно моргнул и отмахнулся:
— Иди… Давай, иди к себе.
На этот раз никто её не сопровождал — и Вэй Ан Ю не знала, радоваться ли столь сомнительной привилегии. Как и тому, что солдаты клана Вэнь, патрулирующие территорию, следят за ней лишь краем глаза, не выдавая настороженности напрямую. Не хотелось бы верить, что им слишком многое известно.
Уже у дверей общей спальни она заметила знакомую фигуру.
— Цзян Чен! Ты что, всю ночь меня в этом коридоре караулил?
Обеспокоенное прежде лицо брата перекосилось в гримасе то ли ярости, то ли крайнего омерзения. Не говоря ни слова, он круто развернулся и поспешил прочь.
Лишь теперь она вспомнила о бело-красно-золотом платье.
В лучах палящего солнца: когда-нибудь потом
Необычайно гордая исполненной миссией, Ван Лин Цзяо вернулась к следующему вечеру — и Вэй Ан Ю украдкой облегчённо вздохнула. По крайней мере, на эту ночь Вэнь Чжао не выпустят из цепких объятий, и она сможет спокойно поспать.
С утра, улучив момент, она отделилась от остальных девушек и поспешила к Цзян Чену: после их могут снова разделить, и неплохо бы поговорить, пока есть такая возможность, объяснить… Слова потерялись; он смотрел на неё с той смесью острой жалости, непонимания и отвращения, с какой ребёнок смотрит на мёртвую, полуобглоданную птицу.
— Что он с тобой сделал? И что это на тебе? — Цзян Чен брезгливо дотронулся до рукава, словно новое платье было сделано по меньшей мере из человеческой кожи. Вэй Ан Ю, стараясь выглядеть как можно беспечнее, махнула рукой:
— Ничего такого, что могло бы мне сильно навредить. А платье… мне приказали его надеть.
— И ты надела.
— Есть идеи получше, шиди? Мне тоже больше по душе прежняя одежда, но не настолько, чтобы умирать и подставлять вас под удар ради права её носить. И пусть это дурацкое платье будет худшим, что могло бы со мной случиться.
Нервные шутки, отпускаемые одна за другой, не достигали его ушей. Цзян Чен медленно сжал кулак:
— Я убью его.
— Даже не вздумай, не вздумай, слышишь? Погибнет он — и нам всем тут конец. Знаешь ли, героически погибать хорошо в песнях и легендах, а нам сейчас неплохо бы выжить. А выживают только терпеливые.
Она хорошо понимала эту ярость — понимала потому, что сама гасила внутри те же чувства. Этот костёр невозможно было затушить до конца, и всякий раз, стоило отвернуться, он норовил разгореться во всепоглощающий пожар. Цзян Чен мотнул головой и неожиданно зло спросил:
— Если бы он приказал тебе убить кого-то, ты бы убила?
Вэй Ан Ю лишилась дара речи и сперва хотела возмутиться, что никогда бы не сделала ничего подобного, но осеклась, вдруг осознав, что совсем в этом не уверенна. Что-то подсказывало, что ответ «Смотря кого и при каких обстоятельствах», — Цзян Чена совершенно не успокоит.
— Буду надеяться, что такого он мне никогда не прикажет.
