Чёрный менестрель - [59]

— В Северном же Королевстве боги не были столь милосердны к королевским вассалам. Поэтому те решили немного помочь богам и начали рокош[41]. Боги такую помощь не оценили, и восстание было утоплено в крови. Правда, одному барону на самом севере Голубого Королевства всё же удалось частично отстоять свою независимость. Поскольку участники рокоша «подняли на щит» неизвестно из какой дали взявшуюся внучку Императора, то бедняжке чуть не снесли голову. Но так как трон под «северной уткой» качался, он выдал свою племянницу за того единственного лорда, кто ему не изменил по малолетству — ему ещё восьми лет не случилось. В королевском указе о свадьбе кроме всего прочего были слова: «Не дело младшей восставать на старшего». В одной из копий этого указа писарь ошибся и написал: «Не дело младшего восставать на старшего». Указ успели огласить, а так как народ не особенно разбирался, что происходило при дворе, то появилась легенда о каком-то младшем принце…

— Так что, наш капитан не младший, а старший принц? — спросил Лоурик.

Прауд Лоурику не ответил.

Глава 13

На возвышенности, откуда открывался прекрасный вид на городские стены Тапии, прямо на траве сидели двое.

— …Ну вот скажи, Алак, чем я здесь занимаюсь? — уже который раз вопрошал Голушко. — Это я, творческая личность, которая со временем стала бы солистом Большого театра. Я вынужден, чтобы не умереть с голоду, держать ватагу бандитов, по недоразумению называемую вольной ротой, и убивать, грабить, насиловать… Всё потому, что других способов прокормиться я здесь не знаю. А то, что я умею, здесь не ценят, и за людей актёров не считают. Унас певец или танцор, если он звезда, может иметь доход не меньше, чем у ваших герцогов и графов, про рыцарей я вообще молчу. И вот я, кто до того, как попал в ваш мир, мухи не обидел, вынужден сжигать целый город, где женщины и дети. Я не хочу причинять никому зла, но вынужден, так как суровые законы выживания гласят: умри ты сегодня, а я — завтра. И не я в этом виноват, не я этот мир придумал, а вынужден жить по его законам…

— Господин капитан, — обратился к Степану подъехавший на коне наёмник, — засеки установлены, люди на позициях, ждём Вашего приказа.

— Действуйте по плану, — ответил Голушко, — до ночи, да и ночью, возможны вылазки. Тех, кто выйдет за стены с оружием — убивать, безоружных — грабить и отпускать. Если не сможете ограбить всех, грабьте наиболее богатых.

Наёмник слегка склонил голову, и поскакал к своим, чтобы довести до них приказ. А Степан вновь повернулся к Диргиниусу и продолжил жаловаться на свою горькую судьбинушку. Через пять минут Алаку это надоело, и он сказал:

— Наливай.

Маг огня и иномирянин-танцор выпили, закусили, и Голушко продолжил свой монолог…

* * *

— Эх, жаль я не увижу, как оно разгорится, — сказал Шпикерс поджигая свечу.

— Главное — чтобы разгорелось, — глубокомысленно ответил Билко, поджигая вторую свечу. — Кстати, почему мы должны поджечь три свечи? — уточнил сержант вольной роты, поджигая третью.

— Третья нужна для того, чтобы всё сработало, если потухнут две первые, — ответил изобретатель, складывая в мешок остатки ужина.

— Ты считаешь, что двух не хватит? — спросил Билко.

— На мой взгляд, хватит и одной, — ответил Шпикерс, завязывая мешок с продуктами, — но приказы капитана, пока он платит деньги, я не обсуждаю.

— Ладно, читай ту писанину, что тебе дал капитан, — приказал сержант.

Шпикерс достал из-за пазухи конверт, вскрыл его, и начал читать, водя пальцем вдоль строчек, при этом постоянно сбиваясь. Наконец Билко не выдержал, отобрал у изобретателя лист бумаги и начал бодро читать вслух:

— Дорогой племянник Фунтик[42], прошу тебя срочно отдать за меня долг в десять шкелов, которые я задолжал госпоже Беладонне[43], живущей в большом двухэтажном доме у крепостной стены слева от северо-восточной угловой башни, белая дверь с двумя красными петухами. С уважением, твой любящий дядюшка Мокус[44].

* * *

— Это что за письмо?! — возмутился лошадник, — явно не от нашего капитана. И вообще, почему я должен отдавать какой-то Белладонне десять шкелов?

— Дярёвня, — фыркнул бывший взломщик и пояснил:

— Мы должны пойти по этому адресу, а про долг написано для того, чтобы стражники, коли к ним попадёт это письмо, ничего не поняли. Да вот только боюсь, что стражников с мозгами, как у твоего Лоурика, во всей Тапии не сыщешь. Чудит наш капитан, где не надо. Ладно уж, пошли, тут у меня есть ещё одно дельце, я как раз присмотрел дом по дороге…

* * *

— Вот, теперь остаётся только ждать, — сказала Ребана, присаживаясь на труп стражника.

— Ты уверена, что на этом можно сидеть?! — изумился Глакер.

— Кольчуга немного колется, а так он упитанный был дядька, мягко, особенно на пузе. Могу подвинуться, если что.

— Да нет, лучше я постою.

— Тогда присядь на хозяйку дома, — предложила бывшая воровка, — нам ещё здесь пару часов куковать.

— А ты уверена, что первыми сюда придут те, кого мы ждём, а не друзья твоего кресла? — спросил маг-криомант.

— Это вряд ли, — ответила Ребана, и пояснила:

— Часть этого дома была снята людьми нашего капитана, а в подвале они прорыли подземный ход, чтобы мы могли спокойно покинуть Тапию. Затем, когда подземный ход был готов, его заделали, а «квартиранты» съехали. Скажу честно, я не знала, что хозяйка крутила шашни со стражником. Она вообще здесь не должна была находиться, так как срок аренды истекает послезавтра. Как любит говорить наш капитан, и хозяйка этого дома, и стражник — её любовник, это неизбежный сопутствующий ущерб.