Чёрный менестрель - [60]

— Какой ущерб? — не понял Глакер.

— Неизбежный и сопутствующий.

— То есть?

— Если бы здесь никого из местных не оказалось, то мы бы никого не убили…

— Вообще-то это ты убила обоих, — перебил бывшую воровку маг.

— Ну извини, что я так выразилась, — ехидно ответила Ребана на эту тираду, — просто я подумала, тебе будет неприятно, если я напомню, что девушка сделала всё за тебя. Вообще как маг и как мужчина ты должен защищать меня, такую кроткую и невинную…

— А что же это ты подразумеваешь под невинностью? — издевательски уточнил Глакер.

— То же, что и всё честные девушки.

— Ну да, с формальной, так сказать, точки зрения ты, без сомнения, девушка, а вот насчёт того, что ты не знала мужских объятий…

— Заткнись! — завизжала Ребана, — А не то я вспомню, кто хотел заработать на моих похоронах.

Ответить на это маг-криомант не успел, так как в дверь настойчиво постучали.

— Кого ещё Сну принесла, — пробормотала себе под нос бывшая воровка, мгновенно вскочив с трупа и доставая из рукава нож, — Для наших рановато.

Как выяснилось через пару минут, Сну принесла Билко вместе со Шпикерсом. Сержант «Гвардии Валинора», поговорив с изобретателем, лучше других осознал, что произойдёт, когда догорят свечи. Поэтому он небезосновательно решил, что оставаться в Тапии слишком опасно, и чем скорее он сделает отсюда ноги, тем лучше.

— Слава всем Семи Богам, успел, — отдышавшись и утирая выступивший на лбу пот, сказал Билко.

— Так вы, сержант, пришли даже раньше срока, — удивилась Ребана.

— Да я не про это, — отмахнулся сержант и пояснил:

— Я боялся, что ты с Глакером перецапаешься. Рад, что ошибся. Кстати, трупы обобрали?

* * *

— Самаль Будал, объясните мне, что за зелёный фонарь горит над тем домом?! — прорычал Ульдин.

— Не могу знать, господин алам! — бодро отрапортовал старый воин.

— Так узнайте!

— Есть! — вытянулся по стойке смирно Будал и, свесившись со стены, прокричал:

— Рабат Ноб, узнать, что там за зелёный фонарь!

— Ну что уставились — команды не слышали? — прорычал рабат Ноб своему десятку ополченцев. — Зажечь фонари и за мной, бегом, марш!

Алам Ульдин только слегка усмехнулся себе в усы. Что бы там ни говорили, все армии похожи друг на друга — никто не хочет ничего делать, только пинают нижестоящих и получают пинки от вышестоящих.

Как только крепостная стена скрылась за поворотом улицы, рабат Ноб сразу же приказал:

— Шагом.

— Господин рабат, разрешите вопрос? — спросил своего непосредственного командира один из молодых ополченцев.

— Давай.

— А почему мы сейчас идём, вместо того чтоб бежать?

— Сынок, если ты хочешь побегать, то это я тебе могу запросто устроить в гарнизоне, когда всё закончится, а ополчение ещё не распустят по домам, — раздражённо ответил Ноб.

— А всё же, рабат, почему? — спросил ополченец явно постарше и побогаче Ноба. В его голосе слышалось превосходство, а выражение лица говорило: сейчас мы тебе подчиняемся, но как только ополчение распустят, то… произойти может всякое.

— Потому что если наш алам прав, и этот фонарь горит неспроста, то в доме могут оказаться враги. А они никуда не бежали, следовательно, полны сил, — пояснил свои действия рабат и, не выдержав, добавил:

— А ты обязательно хочешь измотаться перед боем, чтобы я и твои товарищи смогли потом утешить твою вдовушку?

— И не дождётесь, — прошипел ополченец в летах под хохот своих товарищей.

Весь оставшийся путь до дома с башенкой десятка выясняла у незадачливого бойца особенности натуры будущей вдовы.

— Ладно, хватит смеяться, — приказал рабат, доставая меч, повернулся к самому крепкому в десятке с молотом в качестве оружия и приказал:

— Ломай дверь, да поаккуратней. Вдруг здесь живёт какая-нибудь дура, которая этим огоньком подаёт сигнал любовнику, что муж ушёл. А вы двое встанете с фонарями по бокам от двери…

Ополченцу, который в мирное время был молотобойцем, пришлось вышибить три двери прежде, чем рабат со своими подчинёнными добрался до башенки, наверху которой горел масляный фонарь с зелёными стёклами. Несколько ополченцев, которым Ноб поручил обыскать дом, спустя пару минут также поднялись в башенку весьма недовольные тем, что им не удалось ничегостащить, и доложили, что дом пуст, даже мебели в нём нет…

Тем временем на крепостной стене алам Ульдин вглядывался сквозь предрассветные сумерки. Он был уверен, что если нападение на Тапию и произойдёт, то со стороны реки. «Шума наступления не слышно, поэтому похоже, что противник высадится на берег на рассвете — ведь ночью к пристани не подойти. Нужно ещё немного подождать» думал Ульдин. «О Великий Куст, как же я не люблю неизвестность, ведь я даже не знаю, какой город их нанял. Хотя что это меняет, по большому счёту? Блокада, штурм города, после чего переговоры о сумме контрибуции, дабы наёмники ушли. Стандартная тактика».

— Господин алам! — подбежал к Ульдину самаль Будал и вытянулся в струнку.

— Что у тебя? — не оборачиваясь, раздражённо спросил Ульдин.

— Какой-то маг заморозил колодцы!

— Зачем?

— Не могу знать, — ответил Будал, — но разморозить их мы не можем, все наши маги исчезли.

— То есть, как исчезли?! — разворачиваясь, зарычал Ульдин. — Что говорят бойцы, которых по моему приказу отправили охранять наших магов?