Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник) - [133]
Большой – значит, уродливый и уязвимый
Во-вторых, мать-природа не терпит ничего “слишком большого”. Самое крупное сухопутное животное – слон, и тому есть свои причины. Если я впаду в дикую ярость и прикончу слона, то, возможно, угожу в тюрьму и вдобавок получу нагоняй от собственной матери, но вряд ли нарушу экологию матери-природы. С другой стороны, мое заявление, сделанное в главе 14, – что если вы “прикончите” крупный банк, у нас у всех мороз пойдет по коже (“рухнет один, рухнут и все остальные”), – нашло подтверждение в дальнейших событиях: в сентябре 2008 года крах одного банка, “Леман бразерс”, подорвал всю систему. Мать-природа не ограничивает взаимодействий между организмами; она лишь кладет пределы размерам своих созданий. (Таким образом, моя идея – не в том, чтобы остановить глобализацию и закрыть Интернет; куда большей стабильности удастся добиться, если власть перестанет помогать компаниям-гигантам и начнет поощрять мелкую сошку.)
Но есть и еще одна причина не допускать чрезмерного разбухания рукотворных структур. Инициаторы всяческих укрупнений и слияний обычно ставят во главу угла понятие “эффект масштаба”, суть которого в том, что чем крупнее корпорация, тем экономнее, а следовательно, эффективнее она хозяйствует. Эта идея внедрилась в коллективное сознание, хотя она не подкрепляется никакими фактами; собственно говоря, факты как раз говорят об обратном. Однако, по очевидным причинам, такие слияния продолжают совершаться: они не приносят пользы компаниям, зато выгодны господам с Уолл-стрит, получающим свои бонусы, они выгодны генеральным директорам. Да, я понимаю, что по мере роста корпорации возрастает и ее видимая “экономичность”, но при этом слабеет ее сопротивляемость внешним случайностям, тем случайностям, которые теперь всем известны под именем Черных лебедей – после выхода одноименной книги. И это при иллюзии большей устойчивости. К тому же солидные фирмы вынуждены проводить оптимизацию, чтобы потрафить аналитикам с Уолл-стрит. Эти аналитики (особенно со степенью MBA) терроризируют директоров, подбивая их продать “лишнюю почку” и срезать отчисления в страховой фонд, дабы повысить “прибыль на акцию” и “увеличить чистый доход”, – и толкают их тем самым к банкротству.
Мы с Чарльзом Тапиеро математически доказали, что определенный тип непредвиденных сбоев и случайных потрясений вредит крупным организмам неизмеримо сильнее, чем организмам помельче. В другой статье мы рассчитали, во сколько обходятся обществу компании соответствующих размеров; не забывайте, что, когда компания терпит крах, издержки ложатся на нас.
Штука в том, что власти склонны поддерживать эти слабые организмы, “потому что они – крупные работодатели” и потому что у них есть лоббисты: совершенно пустое, но трескучее племя, которое так порицал Фредерик Бастиа. Крупные компании, подпитываемые правительствами, все больше разрастаются и все больше ослабевают; и в каком-то смысле подчиняют себе правительства, тем самым воплощая еще одно пророчество Карла Маркса и Фридриха Энгельса. А вот разорение парикмахерских и прочих мелких заведений ровным счетом никого не волнует; у них нет иного выхода, кроме как добиваться эффективности, подчиняясь законам природы.
Изменения климата и “гиганты-вредители”
Меня часто спрашивают, как быть с изменениями климата – в связи с моей концепцией Черного лебедя и моими же работами о принятии решений в условиях эпистемической непроницаемости. Я советую исходить из понимания своего невежества и из уважения к мудрости матери-природы, так как природа старше нас, а значит – мудрее, и уже много раз доказано: она гораздо умнее ученых. Мы недостаточно знаем природу, чтобы брататься с ней, – и я не доверяю моделям, которые применяются для предсказания климатических изменений. Попросту говоря, мы сталкиваемся с нелинейностями и с умножением ошибок, проистекающих из так называемого “эффекта бабочки”, рассмотренного нами в главе и, который открыл Лоренц, применяя модели прогнозирования погоды. Мизерные неточности на входе, вызванные погрешностями измерений, могут привести в итоге к гигантским отклонениям – и это при милостивом допущении, что наши уравнения верны.
Пока мы десятилетиями загрязняли окружающую среду, нанося ей огромный ущерб, те самые ученые, что строят сейчас свои сложнейшие прогнозные модели, не высовывались из своих кабинетов и не мешали нам усугублять риск (они смахивают на “экспертов по риску” в экономической сфере, вечно ломающих копья на давно отгремевшей войне). Теперь же эти ученые требуют от нас принятия каких-то мер. Но мое скептическое отношение ко всяческим моделям не делает меня сторонником антиэкологистов и фундамента-листов-рыночников. Совсем напротив: я за сверхаккуратное отношение к природе, потому что мы не знаем,
