Черный Гиппократ - [46]
Иванов улыбнулся этому наблюдению и подсел к Фаине на диван, подвинул к ней поближе пепельницу на журнальном столике:
— Тебе будто кто-то накрутил хвост…
Она прикурила:
— Мой козел… Я хочу сказать — что сама накрутила ему хвост, — Фаина расслабилась и пустила дым в потолок.
— И наставила рога, — подсказал Иванов.
Фаина, наконец, улыбнулась:
— Рога Куртизанову я наставила через месяц после свадьбы…
Иванов принял шутливо-огорченный вид:
— Значит, я у тебя не первый… как бы это выразиться поточнее… продавец рогов?
— Нет, не первый, — красивым пальчиком Фаина поглаживала сигарету. — Первым продавцом был секретарь тогдашнего ленинградского Союза писателей СССР.
— Ах, да! — припомнил Иванов. — Ведь твой Куртизанов — литератор… И что? — заинтересовался он, поглядывая на круглые коленочки Фаины. — Что этот секретарь?
Фаина таинственно засмеялась:
— Был какой-то банкет — я уже не помню… Презентация чьей-то скучной книги, претендующей на госпремию. Или уже обмывали собственно премию. Секретарь пригласил меня танцевать…
— Танцевать? — Иванов закатил глаза под потолок. — О, как это очаровательно! Я уже тысячу лет не танцевал…
— Я тоже, — Фаина изящным жестом стряхнула пепел в пепельницу.
— Как же! — напомнил Иванов. — А у меня в кабинете, на столе… Можно сказать в неглиже…
— Это не считается, — Фаина с ухмылкой отвела глаза. — Это была всего лишь демонстрация платья.
— Хочешь потанцевать?
Фаина сладко потянулась:
— Потом… Так хорошо сидеть на твоем диване…
— Ну так что же секретарь? Это так любопытно!..
— Когда мы танцевали, он предложил сыграть партию в бильярд…
— Женщине в бильярд? — удивился Иванов. — Какая странная фантазия!..
Выпуская из губ сигарету, Фаина сверкнула очаровательными белыми зубками:
— Мне тоже так в начале показалось. Я даже грешным делом подумала, что он собирается заглянуть мне под юбку… в то время, когда я буду целиться в шар… ну этим, как его!..
— Кием, — подсказал Иванов.
— Вот-вот, — обрадовалась Фаина. — Именно это слово. Я никак его не запомню.
— И дальше…
— Он оказался решительнее, чем я предполагала. Мы были в бильярдной одни, и он сразу приступил к игре. Ах, что это была за партия!.. Я играла глядя в потолок. А он… Он был великолепный игрок! Шары так и катались вокруг нас, стучали друг о друга и падали в лузы, — Фаина усмехнулась. — Но в самом выигрышном положении оказалась моя луза… У него был неутомимый кий…
Иванов расхохотался:
— Тебе милая не откажешь в остроумии! — и тут же предложил. — У меня тоже есть бильярд. Он уже два года стоит — больше для виду. Как фортепиано у некоторых полуинтеллигентов. Ты научишь меня играть в бильярд?..
Фаина погрозила ему сигареткой:
— Ты лукавишь, Иванов! Я знаю, какой ты непревзойденный игрок. Мне кажется, ты мог бы заниматься этим даже на потолке. Ты ведь гений во всем — не только в медицине…
Иванову приятна была похвала:
— Хочешь что-нибудь выпить? Например…
— Я бы не отказалась от шампанского, — перебила его Фаина и затушила окурок в пепельнице, потом достала из сумочки зеркальце, помаду и подправила губы.
Тем временем Иванов сходил к бару и вернулся с двумя бокалами шампанского.
Фаина встретила его ласковым взглядом.
— Как раз этого мне сейчас не хватает.
Он сказал, садясь рядом и опуская свободную руку Фаине на колено:
— Не могу решить для себя вопрос: когда ты красивее — во гневе на своего козла или в любви ко мне.
Она отпила глоток вина:
— Разве это так важно? Я есть — и ладно, — Фаина с удовольствием смотрела, как его рука нежно поглаживает ей колено; Фаина даже жмурилась от удовольствия, как жмурится кошка, которую гладит хозяин; потом едва заметная тень промелькнула у нее по лицу. Фаина вспомнила что-то неприятное, брови ее дрогнули и сдвинулись. — Я разругалась с ним в пух и прах…
— С Куртизановым?
— С ним. Я сказала ему много. Я колола его в сердце. А он все принял. Пилюлю за пилюлей. Только слабо трепыхался. Он раньше не был таким… Жизнь доламывает его.
— Ругайся с ним почаще, дорогая. Это тебе идет, — Иванов маленькими глотками пил вино. — Ты прекрасна во гневе!
— Он уже ни на что не годен — писатель хренов, — продолжала Фаина, прищурив глаза. — Ни на что. Не мужчина. И даже не самец. Просто некое существо в домашних тапочках на босу ногу и в замызганном халате. Он даже ремонт в квартире не способен сделать, гвоздь в стену забить… Боже, с кем я связала свою судьбу! С каким ничтожеством! От него никакого проку. Верно ведь говорят: от козла молока… Производитель? Ничего он не произвел. Не наделил меня счастьем материнства… Книги написал? Кому нужны его книги? «Про людей которые работают: про председателей колхозов, про секретарей обкомов партии, про учащихся ФЗУ, про производственные отношения в бригаде коммунистического труда…»
Сообразив, что этот монолог затянется долго, Иванов сходил к бару за бутылкой:
— Отдыхать — так отдыхать!..
Он подлил Фаине вина. Потом себе.
Фаина продолжала говорить, презрительно кривя красные яркие губы. Она, должно быть, и помаду выбрала поярче, чтобы Иванову виднее было ее презрение к «этому козлу»:
— От него никакого проку. Разве что сдать в утиль!.. — она отхлебнула большой глоток шампанского и задумалась над собственными словами; тут глаза Фаины озарились каким-то внутренним сатанинским светом — глубоким, красноватым адовым светом: — А что! Это идея! — Фаина оживилась и схватила собеседника за плечо. — Иванов, дорогой! Покупай у меня этого козла. На мясо, на органы… Сколько ты за него дашь? Ты не видел его? О, он в самом цветущем возрасте! Ни на что еще не жаловался…
Ни для кого не секрет, что с каждым днем все чаще и чаще водители сталкиваются с произволом и превышением должностных полномочий сотрудниками ГИБДД.Отчасти это происходит по причине правовой безграмотности водителей, а порой и от нежелания водителей вступать в диалог с представителями власти и отстаивать свои права. Цель данного издания не изменить текущую ситуацию, а научить водителей элементарным «правилам поведения», дать основные и неотъемлемые знания, которые поистине можно приравнять по значимости к знаниям ПДД.В книге раскрываются типичные нарушения сотрудниками ГИБДД установленных законодательством правил и способы защиты от подобных действий, даются советы, как поступить в той или иной ситуации.
Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.
Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Как часто вы ловили себя на мысли, что делаете что-то неправильное? Что каждый поступок, что вы совершили за последний час или день, вызывал все больше вопросов и внутреннего сопротивления. Как часто вы могли уловить скольжение пресловутой «дорожки»? Еще недавний студент Вадим застает себя в долгах и с безрадостными перспективами. Поиски заработка приводят к знакомству с Михаилом и Николаем, которые готовы помочь на простых, но весьма странных условиях. Их мотивация не ясна, но так ли это важно, если ситуация под контролем и всегда можно остановиться?
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
Александра никому не могла рассказать правду и выдать своего мужа. Однажды под Рождество Роман приехал домой с гостем, и они сразу направились в сауну. Александра поспешила вслед со свежими полотенцами и халатами. Из открытого окна клубился пар и были слышны голоса. Она застыла, как соляной столп и не могла сделать ни шага. Голос, поразивший её, Александра узнала бы среди тысячи других. И то, что обладатель этого голоса находился в их доме, говорил с Романом на равных, вышибло её из равновесия, заставило биться сердце учащённо.
Остросюжетная книга «Записки наемника» рассказывает о трагическом жизненном пути нашего современника – Юрия Язубца, который стал наемником и в результате превратился в беспощадного убийцу. Книга написана на основе документального материала.
Новая книга серии открывает для читателя прекрасного автора «крутого» детектива – Юрия Николаевича Кузнецова. Два романа «Кровавый след» и «Холодная сталь» раскрывает те стороны работы «органов», которые для большинства людей остаются невидимыми.
Новая книга серии открывает для читателя прекрасного автора «крутого» детектива – Юрия Николаевича Кузнецова. Два романа «Кровавый след» и «Холодная сталь» раскрывает те стороны работы «органов», которые для большинства людей остаются невидимыми.