Черный Гиппократ - [42]
— Это какой мымры? — заговорщицки взглянул на него Перевезенцев. — Которая уколы больно делает?
Нестеров дружески улыбнулся и выскочил в коридор.
Мымры за столом не было. И Владимир без проблем дозвонился до Вышнего Волочка…
Приблизительно через час пришла Вика. В отделение ее, конечно, не пустили, и она через санитарку передала записку: «Я в холле»…
Нестеров едва узнал ее: бледное, осунувшееся лицо, печальные глаза, дрожащие губы…
— Что случилось, Вика?
Девушка не ответила. Только слезы потекли по щекам. Она вытирала их скомканным платочком.
Нестеров взглянул ей в глаза:
— Кто-нибудь, кроме меня, еще загремел в больницу?
Вика покачала головой.
— Кто-то умер? — Владимир посерьезнел.
— Нет, что вы! — вскинула на него заплаканные глаза Вика.
Нестеров улыбнулся:
— Тогда остается только одно: ты, наверное, крупно поссорилась с Артуром.
— Очень крупно… — совершенно расклеилась Вика, слезы побежали в два ручья. — Он ушел и даже хлопнул дверью. И во всем виновата я сама. Я просто дура!..
Нестеров погладил ее по плечу:
— Ну перестань, Вика. Все еще образуется… И потом поверь моему опыту: в таких вещах, как правило, виноваты оба. Так что не очень-то кори себя. Не взваливай всю тяжесть только себе на плечи. Этот груз может быть слишком тяжел. Постарайся отвлечься чем-нибудь…
— Чем, Володя? — сквозь слезы спросила Вика. — Я ни о чем другом и думать не могу…
Ее платок был уже совершенно мокрый. Нестеров подал ей свой:
— Не переживай ты так, Вика! Все образуется. Со всеми это бывало. А если даже не образуется с Артуром, — образуется с кем-нибудь другим.
— С другим? — Вика, сообразив, о чем он говорит, даже отшатнулась от Владимира, будто произносил он святотатственные речи.
— Ну да!.. Тот другой, может, будет даже лучше. Посмеешься еще над собой, над Артуром: что воспринимала все так близко к сердцу. В твоем возрасте все воспринимают любовь так: будто пришла она навсегда — наверное, потому, что впервые… А потом вспоминаешь и удивляешься.
Вика всхлипнула и убежденно покачала головой:
— Нет, лучше Артура не будет.
— Артур, без сомнения, неплохой парень, — не мог не признать Нестеров. — Но ты у нас девочка видная. Разве не так? Женихи еще передерутся из-за тебя… Даже я, если б был помоложе, приударил бы за тобой.
Вика улыбнулась сквозь слезы и критически осмотрела Владимира:
— А разве вы, Володя, старый? Очень даже не старый. И симпатичный. Сколько вам лет?
— Тридцать. У меня переходный возраст…
Улыбка все еще светилась на мокром лице Вики:
— Самый настоящий жених. Могу вас даже с подругой познакомить.
Она передала Нестерову пакет, как видно, давая тем самым понять, что тема разговора для нее исчерпана.
Владимир напутствовал ее:
— Держись, Вика! И не воспринимай этот разлад так близко к сердцу. Все будет нормально!..
Он понимал, что это были только слова. Но что он мог еще сказать?.. И кто мог сказать ей еще что-нибудь? Кого она послушала бы?.. Первая любовь — штука особенная. Сильная, великодушная, ранимая и, пожалуй, глухая и слепая ко всему, кроме его, единственного, любимого человека — который есть все; он как бог, он всюду с тобой, и помыслы твои только о нем…
Вика ушла — она предпочитала спускаться по лестнице, а не лифтом.
Когда Нестеров остался в холле один, он несколько минут раздумывал над проблемами Вики, но потом вспомнил о своих проблемах. Ему предстояло решить, как незаметно пронести в отделение полтора десятка яиц. Нестеров подумал, что ничего с ним не случится, если их аккуратно разложить по объемистым карманам пижамной куртки. Что он и сделал…
Глава семнадцатая
Семья Куртизановых, состоявшая из двух человек: красавицы Фаины и благоверного мужа ее Иннокентия, жила в одном из окраинных районов Санкт-Петербурга, в хрущевском доме, в трехкомнатной квартире — в писательской квартире, то бишь от Союза писателей. Это была так называемая «подменка»: то один, то другой нуждающийся в жилье литератор жил в этой квартире; со временем они получали квартиру капитальную — в престижном районе, в кирпичном доме и без сожаления уступали «подменку» другому нуждающемуся. Так было в прежние, застойные времена. Но времена изменились, жилищный вопрос совершенно заглох, и подававший надежды молодой писатель Иннокентий Куртизанов (не псевдоним), шедший до тех пор уверенно по иерархической союзписательской лестнице, застрял в «подменке». Возможно, надолго. Не исключено, что навсегда — такие уж трудные времена настали. В этом случае говорится: до греческих календ. Как известно, календы были у римлян; у греков их не было… Посему выражение это мудреное расшифровывается очень просто: не видать тебе, Кеша Куртизанов, квартирки в престижном районе и кирпичном доме, как собственных ушей; никогда не видать. Разве что после следующей революции…
Да, для писателей-конъюнктурщиков настали лихие времена. Иннокентий Куртизанов быстро это сообразил, но ничего с этим поделать не мог. Ему оставалось радоваться хотя бы «подменке». И прорастать в нее корнями. Какая-никакая, а все-таки квартира. Трехкомнатная. В Санкт-Петербурге. Ну и что — что без мусоропровода! И пускай без лифта. И пускай все углы в подъезде гнусно пахнут кошачьей мочой. Пускай возле дома по травке не пройти, не рискнув наступить на собачью неожиданность, ибо территория, прилегавшая к дому, предназначена для выгула собак… Пускай!.. Времена-то настали трудные, не исключено, что продлятся они… до греческих календ. А у них нет и этого!
Ни для кого не секрет, что с каждым днем все чаще и чаще водители сталкиваются с произволом и превышением должностных полномочий сотрудниками ГИБДД.Отчасти это происходит по причине правовой безграмотности водителей, а порой и от нежелания водителей вступать в диалог с представителями власти и отстаивать свои права. Цель данного издания не изменить текущую ситуацию, а научить водителей элементарным «правилам поведения», дать основные и неотъемлемые знания, которые поистине можно приравнять по значимости к знаниям ПДД.В книге раскрываются типичные нарушения сотрудниками ГИБДД установленных законодательством правил и способы защиты от подобных действий, даются советы, как поступить в той или иной ситуации.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Как часто вы ловили себя на мысли, что делаете что-то неправильное? Что каждый поступок, что вы совершили за последний час или день, вызывал все больше вопросов и внутреннего сопротивления. Как часто вы могли уловить скольжение пресловутой «дорожки»? Еще недавний студент Вадим застает себя в долгах и с безрадостными перспективами. Поиски заработка приводят к знакомству с Михаилом и Николаем, которые готовы помочь на простых, но весьма странных условиях. Их мотивация не ясна, но так ли это важно, если ситуация под контролем и всегда можно остановиться?
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
Александра никому не могла рассказать правду и выдать своего мужа. Однажды под Рождество Роман приехал домой с гостем, и они сразу направились в сауну. Александра поспешила вслед со свежими полотенцами и халатами. Из открытого окна клубился пар и были слышны голоса. Она застыла, как соляной столп и не могла сделать ни шага. Голос, поразивший её, Александра узнала бы среди тысячи других. И то, что обладатель этого голоса находился в их доме, говорил с Романом на равных, вышибло её из равновесия, заставило биться сердце учащённо.
Валентин Владимиров живет тихой семейной жизнью в небольшом городке. Но однажды семья Владимировых попадает в аварию. Жена и сын погибают, Валентин остается жив. Вскоре виновника аварии – сына известного бизнесмена – находят задушенным, а Владимиров исчезает из города. Через 12 лет из жизни таинственным образом начинают уходить те, кто был связан с ДТП. Поговаривают, что в городе завелась нечистая сила – привидение со светящимся глазами безжалостно расправляется со своими жертвами. За расследование берется честный инспектор Петров, но удастся ли ему распутать это дело?..
Если вы снимаете дачу в Турции, то, конечно, не ждете ничего, кроме моря, солнца и отдыха. И даже вообразить не можете, что столкнетесь с убийством. А турецкий сыщик, занятый рутинными делами в Измире, не предполагает, что очередное преступление коснется его собственной семьи и вынудит его общаться с иностранными туристами.Москвичка Лана, приехав с сестрой и ее сыном к Эгейскому морю, думает только о любви и ждет приезда своего возлюбленного, однако гибель знакомой нарушает безмятежное течение их отпуска.
Остросюжетная книга «Записки наемника» рассказывает о трагическом жизненном пути нашего современника – Юрия Язубца, который стал наемником и в результате превратился в беспощадного убийцу. Книга написана на основе документального материала.
Новая книга серии открывает для читателя прекрасного автора «крутого» детектива – Юрия Николаевича Кузнецова. Два романа «Кровавый след» и «Холодная сталь» раскрывает те стороны работы «органов», которые для большинства людей остаются невидимыми.
Новая книга серии открывает для читателя прекрасного автора «крутого» детектива – Юрия Николаевича Кузнецова. Два романа «Кровавый след» и «Холодная сталь» раскрывает те стороны работы «органов», которые для большинства людей остаются невидимыми.