Черный Дракон - [7]

Глава 2, или Сделка

Триада — самое уважаемое и влиятельное братство наемников в империи. Точно неизвестно, кем и когда оно было основано, но тем не менее власти добилось весьма быстро. Несмотря на то, что состоит только из рабов (за исключением управляющего братством так называемого Вершины), за всю историю братства насчитывается всего около двух десятков попыток побега, ни одна из которых не стала успешной. Вне братства неизвестно, какому именно наказанию или казни подвергаются сбежавшие, но бытует мнение, что столь малого сопротивления удается добиваться как раз благодаря запугиванию остальных. Однако существует и иная версия: наемники Триады вселяют уважение прочим рабам и страх свободному населению, и, кроме того, братство имеет на удивление большое влияние за счет оказания услуг высшим слоям общества, так что мало кому приходит в голову по своей воле отказаться от подобных благ.

Историческая справка из архивов библиотеки города Венерсборг, столицы славной империи Делориан

***

625 год от Прибытия на Материк

Облезлый черный кот с порванным ухом выскакивает из-за покосившегося дома и, подволакивая заднюю лапу, спешно перебегает через улицу на трех здоровых. Молоденькая шлюха, тянущая клиента в направлении своего жилища, на мгновение замирает в растерянности, но тут же берет себя в руки и уверенно продолжает путь. Она уже успела оценить размер висящего на поясе кошеля, да и голод сильнее всяких суеверий.

В отдалении слышатся пьяные крики и смех, а дым от полыхающего за красным стеклом огня многочисленных масляных ламп щиплет глаза и нос, копотью оседает на окнах, поднимается в черное небо, накрывая яркие краски полной луны своим сизым слоем. И пахнет так, что отыскать квартал красных фонарей можно даже с плотно закрытыми глазами.

Ждущие своего часа прямиком на улице женщины сверкают белозубыми — или только кажущимися таковыми в ночи — улыбками, крутят бедрам и будто невзначай оголяют части тел. Иные же свешиваются из окон, маня теплом и воздушными рюшами на коже. Выглядят они не так дёшево и потасканно, как те, что живут в конце квартала, но и не так хорошо, как элитные жрицы любви из его начала.

Пахнущий дымом и пороком воздух ночи жаркий и густой, он будто течёт в лёгкие. В одном из окон появляется и тут же исчезает смеющаяся обнаженная женщина, из прохода меж домами слышатся звуки чьей-то работы, а две уставшие от ожидания девицы зазывающе целуются прямо в дверном проеме. Кажется, это место всегда было именно таким — все шесть веков, что стоит город. Здесь никого не интересовало прошлое пришедшего. Равный приём здесь ждал и знатнейшего из аристократов, и нижайшего из преступников. Если равным был вес их кошелей, разумеется.

Шлюхи кажутся скучающими и беззаботными, но глаза большинства из них смотрят внимательно и изучающе. Кажется, будто любая может точно указать, кого запросто сможет увлечь в темную подворотню, а на кого и смотреть нечего. Именно поэтому никто не попытался остановить человека, тенью скользящего вдоль стен. И ещё оттого, что не требовалось большого ума для понимания, что скрывающий лицо капюшоном, спешно скользящий меж прохожими, пришел в это место не ради плотских утех за пару звонких монет.

Увернувшись от поправляющего ремень с полегчавшим кошелем мужика, он ныряет за один из домов. Впереди показывается лестница — многие из борделей средней руки достраивали комнаты на верхних этажах, чтобы зарабатывать, сдавая их. Человек замирает у подножия, медленно оглядывается вокруг. В окне соседнего дома мелькают фигуры, освещенные тусклым светом красной свечи, оставленной на подоконнике, в ведущем на главную улицу проеме то и дело появляются и вновь исчезают проходящие мимо люди, но никому нет дела ни до чего, кроме общей цели их визита в квартал.

Узкие ступени скрипят под ногами, когда он поднимается по ним наверх. Небольшие фонари — не красные и не зажженные — покачиваются меж трех дверей, покрытых слоем облупившейся краски. Несколько ее лоскутов осыпается с древесины после первого же удара затянутой в перчатку руки. Человек замирает, напряженно вслушиваясь в происходящее за створкой: он слышит присутствие человека едва ли в пятнадцати дюймах от себя, но скрип дверных петель раздается лишь через несколько секунд, вместе с разливающимся в темноту улицы светом комнаты.

Стоящий в дверном проеме мужчина совсем молодой, но уже до тошноты подходящий под все критерии чистокровного имперца с героических картин со своими короткими черными волосами, лежащими мягкой волной, серо-голубыми глазами и широкоплечей фигурой.

Пришедший поднимает голову, наконец позволяя увидеть и свое лицо под капюшоном, и вдруг интересуется:

— Ты что, идиот? Заходи, пока не увидели!

Голос у него даже приятный, если бы не граничащий по своей силе со злой пародией теллонский акцент. Не дожидаясь приглашения, теллонец проскальзывает в помещение и скидывает с головы капюшон. Машинально захлопнувший дверь имперец удивленно замирает:

— Я тебя видел...

— Удивительное совпадение, — незнакомец окидывает его скучающим взглядом и, наконец, представляется: — Блез Адан. К вашим услугам, — прибавляет он будто в насмешку.