Черный бульвар - [37]

— Что о вами лучше не связываться. Хоть вы и не абсолютно неуязвимы. При желании можно найти ваши слабые места и…

— И что дальше? Послушайте, синьоре комиссаре, давайте будем материалистами. И именно с этих старых добрых позиций прочертим между нами демаркационную полосу. Знакомство с моим другом Александром значительно изменило мои привычки. В частности, вы правильно подметили, что потребление мною (даже с поправкой на Сашу) донорской крови увеличилось более чем вдвое. Что значит, что я перестал выходить на охоту. Будем считать, что по чисто моральным соображениям. Скажу больше. Я в состоящий вылечить стопроцентно обреченного больного. Я стараюсь себя не афишировать, но и сейчас от страждущих отбоя нет. Если же я поставлю это дело на поток, мне, кроме любых денег и ценностей, будут поставлять по первому моему требования самую свежую донорскую кровь в неограниченном количестве. То есть, я становлюсь не только безопасным, но и исключительно полезным членом общества. Боюсь даже, как бы различные государства не передрались из-за меня, желая заполучить такую сверхценную личность себе в граждане в качестве, так сказать, национального достояния. Чего о вас, герр комиссар, не скажешь. Ваши коллеги — люди грубые и практичные. Если не будет утвержденного вашим министром официального научного заключения о возможности существования таких, как я, или, к примеру, вы — они изобретут массу понятии и терминов-заменителей чтобы не замечать существования очевидного. Но! Только не в случае тех гекатомб которые ухитрились нагромоздить вы. Когда против вас не помогут автоматчики (хотя это еще неизвестно!) те же ребята из «Черного лотоса» съездят куда-нибудь в Германию на стажировку и вернутся оттуда во всеоружии, можете не сомневаться. А, поскольку не убивать вы не можете, рано или поздно вас обложат — и вам конец. Вы, надеюсь, читали страшные сказки, «Красную шапочку» к примеру? На каждого волка есть свой охотник, найдется и на вас. Возможно, уже нашелся. Вот я, скажем так, располагаю информацией о том, как вас можно убить. И имею все моральные права обратить эту информацию в нечто материальное, например, конкретное орудие убийства. Кроме того, о том, что чудовище с Черного Бульвара и вы — одно лицо, знаю пока только я и мой друг. От вас зависит дальнейшее.

— Что вы имеете ввиду под словом «дальнейшее»?

— Ну, например, получение этой информации кем-нибудь из того же «лотоса» (дался им этот стиральный порошок). И тогда у полиции появится специалист по вам. Но возможен и компромисс.

— Ну и что? Бы же сами сказали, что я все равно обречен! Так какая мне разница? И какой смысл вообще говорить с вами?

— Герр вервольф, вы слишком спешите, тут ваша оперативная хватка ни к чему. Давайте выпьем чего-нибудь покрепче, хотя бы вот этого бывшего армянского коньяку и поговорим если не как «собратья» то хотя бы как «товарищи по клубу». Откупорьте, будьте добры, у вас это отлично получается. Кстати, не хотело бы вам уехать куда-нибудь в дикие горы владельцем одинокого альпийского приюта? Это было бы романтично: угрюмые скалы, искатели острых ощущений с тугими кошельками, мрачно-загадочный хозяин-альбинос, молча срывающий голыми пальцами бутылочные укупорки, а в полнолуние наполняет ужасом все лощины и долины! А какие уважаемые охотники со всего света ломанутся в ваше заведение, возжаждав заполучить в качество почетного трофея вашу шкуру! Какая шикарная будет охота, какие острые ощущения как о той, так и с другой стороны! Это вам не несчастных совдеповских анэнцефалов грызть, да беззащитных путанок с пенсионерами по Черному Бульвару размазывать. Великолепные лорды, крутые американские парни с винчестерами, узкоглазые азиаты — владельцы «черных поясов» и всяких там почетных мечей, заслуженные нанайцы-следопыты. Ладно, не злитесь. В каждой шутке есть доля если не правды, то истины. Это только один из возможных вариантов. Есть и другие. Но сначала я хотел бы, чтоб вы рассказали побольше о себе. Давайте промочим горло, и я вас выслушаю не перебивая. Прозит!

Они выпили, закусили лимонами из вазы с десертом. С ледяным стуком портьера пропустила царицу-официантку, величественно доставившую горячее. На этот раз Ян не удостоил ее вниманием, за что получил молчаливый пламенный привет огромных глаз. Когда она скрылась за своими царскими вратами, Снег выпил подряд две рюмки коньяку и принялся за горячее. Оркестр играл подряд лезгинку за лезгинкой, очевидно, репертуаром ведал какой-то большой любитель и знаток горского фольклора. Ян молчал, по привычке поигрывая бокалом с вином и поблескивая бриллиантом на безымянном пальце. Наконец, то ли наевшись, то ли устав делать вид, что он голоден. Снег откинулся в кресле, промокнул губы салфеткой и, затянувшись сигаретой, проговорил: «Ну, ладно, мне терять все равно нечего. Может быть, удастся услышать от вас что-нибудь полезное. Хотя по вашему виду этого не скажешь. Я ожидал встретить кого-то постарше себя, а вижу перед собой натурального балабола, простите за откровенность».

— Ничего-ничего, я тоже считаю вас приличным дерьмом, но это не мешает мне наслаждаться беседой. А насчет страха, это не ко мне. Я не охотник пугать и сам никого и ничего не боюсь. Когда живой был — боялся. Правда, «под шофе» иногда люблю подурачиться, но все эти завывания, рычания, стенания и истерический хохот — увольте! Зачем отбирать хлеб у озвучивателей «ужастиков»? И друзей рвать на части не в моих правилах. Укусить эдак, по-товарищески, еще куда ни шло… Впрочем, что я о себе, да о себе. Давайте, наконец, поговорим о вас. Как вам нравится мой бриллиант?