Черные врата - [10]

Шрифт
Интервал

– А ты сама-то почему здесь, – поворачивается к ней Кудесник. – Проснулась, так уж расскажешь, может быть?


– Я…

Видно, что Майор не ожидала вопроса.

Да и не задавала его себе. И в этот миг ей самой вдруг делается интересно понять на него ответ. Наверное, она избрала свой путь не столько по рассуждении, сколь под влиянием неоформленного, но непреложного и решительного импульса к действию. Под знаком некоего «так правильно!», которое проступило, вдруг, в ее сердце.

Ее лицо изменяется. И нет уже более того, что Кудесник зовет про себя «боевая маска». Костер дает еще достаточно света, но поначалу Кудесник даже не в состоянии прочитать, что это за новое выражение у нее теперь. Потому что Кудесник даже и не предполагал когда-нибудь прочитать на этом дерзком лице – смущение.

– То единственное, что я научилась делать более-менее хорошо, – говорит, наконец, Майор, – это защищать людей ото всяких гадов. Не спрашивайте, почему вдруг такая неподобающая профессия для женщины. Все это весьма печально и это… никого не касается… Так вот. Если уж оно все равно идет все к концу – чего же сидеть и ждать? Мне бы хотелось умереть также, как я жила. Делая то единственное, что я умею.


Кудесник и Игумен молчат.

Если у кого и была сонливость, ее как рукою сняло.

– Я тоже более-менее научился защищать людей от врагов,  – говорит, наконец, Кудесник. – Мне тоже бы хотелось умереть также, как я и жил.

– Всю жизнь я просил у Бога дать силу мне для защиты душ человеческих от Врага, – говорит Игумен. – Теперь от христианина нужна жертва. Я верю, что, если моя жертва угодна Богу, Он даст мне силы и честь принести ее.

Игумен взглядывает во тьму каньона поверх костра. Затем он придвигает к себе котомку – и он извлекает из нее напрестольный крест. Игумен поднимает крест над собою и над огнем, и над склонившимися к нему друзьями, и произносит:

– Боже! Благослови…


4. ПОДСТУПЫ

Пунктирная тропинка едва заметна. По левую руку от идущих простирается равнина шепчущихся высоких, состарившихся под солнцем и ветром трав.

По правую лежит бездна.

Это каньон – глубокий и на редкость широкий. И видно постоянно верхнюю часть дальней стены его: безжизненные светло-серые склоны, изламывающиеся складками и почти отвесные. Их кое-где пересекают более темные размытые вертикальные полосы, расширивающиеся к низу: в этих местах сошли оползни.

– Не надо подходить слишком близко к самому краю, – нарушает молчание Кудесник. – Насколько я понял карту, что была в Книге, именно вот этот каньон и представляет собой дорогу, ведущую ко Вратам. И этот путь охраняется, надо думать… Я чувствую присутствие врагов… Не нужно, чтобы они узнали о том, что мы здесь, раньше, чем придет время.

– Однако хорошо бы увидеть, какими силами охраняется, – говорит Майор.

С этими словами она решительно останавливается и вдруг становится на колени. И сразу же затем она быстрым, но вместе с тем и каким-то плавным движением ныряет в заросли трав. Сухие стебли шелестят едва ли много сильнее, чем до того под ветром.

По колыханию вялых седых верхушек можно следить, как приближается Майор к бездне… Слегка помедлив, Кудесник тоже опускается на колени и отправляется ей вослед. При этом он производит несколько более, нежели Майор, шума, хотя и очень старается.


И вот они возлежат у кромки.

Каньон пред ними как на ладони, ничто не осложняет им видимость. Ни заплутавшее в каменных лабиринтах облако, медленно выползающее из какой-нибудь боковой расселины, ни туманная дымка… Широкое и мрачное грозное пространство великолепно просматривается в обе стороны.

Дно пропасти напоминает укатанную дорогу. Как если б то была автострада, проторенная гигантами. Господствующий повсеместно цвет – безотрадный серый. Лишь кое-где виднеются озерца зеленой, цвета бутылочного стекла, воды – стоячей и совершенно мертвой…

–  Что это? – спрашивает Майор тихим голосом.

– Так выглядит текущий ледник,  – таким же приглушенным голосом отвечает Кудесник, не оборачиваясь. – Тяжелая кристаллическая река проложила русло сквозь толщу гор. Лед может медленно течь, он тоже перемещается сверху вниз, как вода, но только вода замерзшая совершает путь свой гораздо медленнее. Лед исподволь прогрызает себе каньон, а между тем текущий тихо массив покрывается сверху пылью и мерзлой грязью, камнями оползней. Лед притаился под спудом – потому кажется, что будто б это перед нами грунтовая трасса титанов. На самом деле…

– Смотри! Какие-то изваяния!  – вдруг прерывает его Майор.


– Вон, – продолжает она, – левее того широкого и темного оползня.

Ты видишь?.. Эти ужасные и скорбные лики… они глядят со стены в упор! Ты понимаешь, у меня реальное ощущение взгляда – такое чувство, что они действительно смотрят своими впадинами!.. Такое не смогла бы сделать никакая вода и никакой лед…

– Но это ведь не просто ледниковый каньон, – говорит в ответ, всмотревшись и помолчав, и мысленно совершив знамение креста, Кудесник. – В истоке этой дороги, не забывай, – Черные Врата. Здесь вотчина Старого Обманщика. Зло – имеет обыкновение ставить памятники своим рабам. Злорадствует и гордится результатами своего лукавства. По крайней мере…


Еще от автора Ярослав Астахов
Как люди

Космические пришельцы уже не всеми воспринимаются как фантастика. Авторитетные люди делают заявления о контактах. Тема использования в секретных программах инопланетных технологий муссируется не только в бульварных СМИ. Но почему настолько противоречива информация о пришельцах? Чего им нужно? Рассказ Астахова предлагает шокирующий ответ.


Отрубленная рука

Мистико-психологический триллер. Отец и сын – творческие личности: художник и знаменитый бард – решают удалиться от суеты мира и строят себе дом в сердце глухой Тайги. Но облюбованное ими место, оказывается, имеет уже Хозяина...


Лезвие осознания

У этой книги совсем особенная энергия. Она написана в жанре реальной мистики. Ее герои словно идут над бездной по лезвию – лезвию Осознания.Они переживают опаснейшие приключения. Фантастические, но очень узнаваемые людьми, достаточно познавшими жизнь. И вот, восходя по изображеньям чудовищ, теней и тьмы как будто бы по неким ступеням – Астахов наконец открывает надо всем этим вечное торжество Света. Показывает природу этого торжества.И это сообщает душе несокрушимый покой, способный исчерпать бездну.Содержание:1.


Яблоко глубины

Сергей забыл про неудобный загубник трубки, питающей из баллона воздухом. Про восемнадцатиметровую толщу морской воды, отделившую от поверхности. Нечто звало его. Притягивало с неодолимой силой. И вовлекало его в какой-то невероятный танец сознания . Оно – это немыслимое существо – предмет? – виднеющееся в глубине.Оно переливалось и пело . И песнь его заполняла тоскующие пространства души Сергея. Она пришла и стояла в них аки длящийся, неумолкающий удар колокола…Инстинкт самосохранения испарился. Сознание Кузнецова вдруг стало пустым и чистым, словно у новорожденного.


Красная строка

Есть поговорка: даже и Господь Бог не может сделать бывшее не бывшим… А может ли это дьявол?…Вокруг, разорванная, полыхала, плотнимая мечущимся пламенным клубом, мгла. Экспедиционная машина горела! Мерцающие абрисы фигур, замерших, вычернялись метаниями бесящегося огня и тень, разбрасываемая по травам поляны, рвалась… то прядала… Он вскочил, проламываясь из распадающегося пространства сна – в явь. Пошел, покачнувшись и выровнявшись, на трепетное мерцание фигур, в слепящее… Неистовое полыхание огня прекратилось, внезапно, пока он шел.


Встреча в Ареопаге

Апокрифы говорят, что за знаменитые "неизвестные годы" Христос обошел весь мир, который Он явился спасти. Морским путем Он отправился в страну друидов, из нее в Скифию (Русь), затем, вниз по Волге, в Скифо-Индию, оттуда на берега Ганга, затем в Гималаи, в Египет... Насколько можно верить апокрифам? Рассказ, снабженный подробными комментариями в конце, передает малоизвестные исторические факты в захватывающей форме художественного повествования.


Рекомендуем почитать
Как будто Джек

Ире Лобановской посвящается.


Ястребиная бухта, или Приключения Вероники

Второй роман о Веронике. Первый — «Судовая роль, или Путешествие Вероники».


23 рассказа. О логике, страхе и фантазии

«23 рассказа» — это срез творчества Дмитрия Витера, результирующий сборник за десять лет с лучшими его рассказами. Внутри, под этой обложкой, живут люди и роботы, артисты и животные, дети и фанатики. Магия автора ведет нас в чудесные, порой опасные, иногда даже смертельно опасные, нереальные — но в то же время близкие нам миры.Откройте книгу. Попробуйте на вкус двадцать три мира Дмитрия Витера — ведь среди них есть блюда, достойные самых привередливых гурманов!


Не говори, что у нас ничего нет

Рассказ о людях, живших в Китае во времена культурной революции, и об их детях, среди которых оказались и студенты, вышедшие в 1989 году с протестами на площадь Тяньаньмэнь. В центре повествования две молодые женщины Мари Цзян и Ай Мин. Мари уже много лет живет в Ванкувере и пытается воссоздать историю семьи. Вместе с ней читатель узнает, что выпало на долю ее отца, талантливого пианиста Цзян Кая, отца Ай Мин Воробушка и юной скрипачки Чжу Ли, и как их судьбы отразились на жизни следующего поколения.


Петух

Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.


Жить будем потом

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.