Черные розы - [19]

Саид опешил. Потом рассмеялся так громко, что проснулась Амаль. Уж очень забавно было слышать от Надира такое предложение. Смех садовника еще больше взволновал Надира.

— Не смейтесь, отец!.. Я не шучу! — строго, с достоинством продолжал Надир. — У меня нет ни золота, ни дома, ни земли. Но в груди я совью гнездо для Амаль, я снесу горы, создам дом и куплю землю. У нас с Амаль будет все… Все!..

Услышав эти слова, девушка затрепетала. Но ни единым шорохом не выдала себя.

Распотешенный Саид хотел было уйти в лачугу. Надир крепко схватил его за кисть руки и закричал как безумный:

— Будьте мне отцом, возьмите меня в сыновья!.. Верьте мне! Наши души с нею зацветут, как розы в вашем саду. Я отдам ей свои глаза, свою жизнь!.. Отдам всего себя!

Ветер далеко разносил его голос. Со двора начали собираться батраки, прибежала Гюльшан.

Словно огненными брызгами обжигали его слова душу дочери хана. Ревность безжалостно сдавила ее сердце. «Так вот кто его Лейли! — шептали ее губы. Ночь, когда она унижалась и плакала перед Надиром, вымаливая его любовь, всплыла в ее сознании. — О аллах, какой волшебной силой одарил ты дочь садовника?… Почему эта слепая нравится всем — от старого до молодого? Чем эта хитрая лиса опутала сердце Надира? Амаль, нищая Амаль оказалась счастливей меня, дочери хана!»

— Я люблю ее, люблю, как любил Меджнун свою Лейли!.. — продолжал между тем Надир, обнимая ноги садовника.

Вконец озадаченный Саид только беспомощно оглядывался и разводил руками.

— Сын мой, стыдись людей, не позорь мою седую голову, — пробовал он урезонить его, делая попытки высвободить свои ноги из его скрещенных рук.

Это еще больше распаляло Надира:

— Ведь пророк тоже любил? Хозрати Фатима была его любимой женой, вы же это знаете! Вы сами тоже любили мать Амаль, не так ли? Самой судьбой суждено каждому иметь свою возлюбленную, каждый выбирает себе по душе… И только увидев Амаль, я понял, что значит радость и муки любви… Я ее Меджнун, она моя Лейли! Моя Лейли…

Безумный лепет Надира разжигал костер ненависти Гюльшан, когти ревности разрывали ее сердце. Она не могла больше слушать его бесстыдные признания и в полном смятении побежала прочь.

Саид глядел на батраков, словно призывая их на помощь. Но никто не спешил к нему. Сочувственно, с сердечной болью все слушали любовную исповедь кочевника.

— Нет, сын мой, ты не найдешь с ней счастье. Жизнь для вас будет пыткой, — начал Саид, — послушай голос разума, данного нам аллахом. Ну зачем тебе слепая жена? Чтобы весь век мучиться с ней? Посмотри на себя, ты красивый бахадур[11]! А она? Беспомощное существо. Я верю, что аллах пошлет тебе девушку достойную. Отпусти меня… Пожалей мои годы…

Наконец на шум прибежала Биби. Чадра ее висела на плечах, голова обнажена, но она ничего не замечала. Расталкивая людей, она с протянутыми руками бросилась к Надиру.

— Сын мой, родной мой!.. Что с тобой? Аллах, помоги… — Вся дрожа от волнения, она обняла Надира. — Мой безумец, пойдем, пойдем со мной, пожалей свою мать… Пожалей нас всех, пойдем… — С трудом оторвав сына от Саида, она потащила его в глубь сада.

— Мама, мама… Ты же знаешь, как я люблю Амаль, ты же обещала, мама, — доносился его голос. — Где же ваша милость, ваше сердце, ваша душа?

И потом вдруг на весь сад, по всему Лагману разнеслась его песня:

О как отрадна, сладка любовь!

За нее я на муки готов.

Ярче солнца, светлее луны

Улыбка моей Лейли!..

Амаль упала на подушку и неудержимо зарыдала.

Казалось бы, что особенного в том, что два юных сердца полюбили друг друга? Женитьба молодых людей была бы естественной, как призыв самой жизни, как восход солнца, как пышное цветение весны.

Однако весть о любви Надира наделала не меньше шума, чем слух о женитьбе Азиз-хана. Вспыхнули и разгорелись страсти, вспенились мечты, заклокотали споры. Романтика любви юного кочевника затронула многие сердца.

Лагман раскололся на два враждующих стана. Один — во главе которого стал местный учитель Наджиб-саиб — за любовь Надира, за счастье Амаль. Другой — с муллой Баширом в качестве предводителя — на стороне Азиз-хана и его прислужников.

Среди этого стана оказался и Саид. Нет, нет, дочь его может быть счастлива только с богатым ханом. Даже мнение уважаемого Наджиб-саиба не поколебало его. «Попробуй дать совет невежде, и он сочтет тебя врагом», — говорит арабская пословица. Так случилось и с Саидом. Хотя он и не был невеждой, каждого, кто сочувствовал Надиру и желал его брака с Амаль, он презирал, считал за недруга. У него были свои взгляды на счастье дочери: с голым как сокол кочевником его Амаль будет несчастлива.

Наджиб-саиб решил сам поговорить с Саидом и для этого пришел к нему прямо в сад.

Араб — гостеприимный хозяин. Он никогда не откажет в куске хлеба, в чашке кофе человеку, который с добрым сердцем переступает порог его дома. Он примет и угостит даже неприятного ему человека. И Саид с раскрытым сердцем принял учителя Наджиб-саиба.

Угощая гостя крепким черным чаем, который приготовила Амаль, Саид терпеливо слушал его.

— Да такой парень добудет себе хлеб из камня! — горячо убеждал его учитель. — Амаль и Надир будут самыми счастливыми людьми во всем Лагмане Да ты и сам, наверное, не меньше убежден в правоте моих слов. Такую любовь, как у Надира, с ее чистотой и искренностью, трудно найти.