Черные розы - [18]

Мулла Башир сочувственно ему поддакивал:

— Бесплодная жена что пустоцвет!.. Такие цветы не следует держать в цветнике, их надо с корнем вырывать и выбрасывать из сада.

Честолюбивого хана такой совет не устраивал. Зачем выбрасывать: пусть живут и ухаживают за ним, как рабыни. Гюльшан, видя такое отношение отца к своей матери и другим женам, часто заступалась за них, угрожала убежать из дому. А теперь решение отца жениться на Амаль приняла с затаенным восторгом. Она считала, что это сама судьба очищает ей путь от соперницы. Да и для Амаль брак с ханом будет великим счастьем. Если она с помощью аллаха подарит отцу сына, он с головы до ног осыплет ее золотом, украсит грудь дорогими камнями и жемчугом.

А Саиду даже завидовали. Шутка ли сказать — сам Азиз-хан будет у него зятем!.. Теперь босые, обветренные, растрескавшиеся ноги садовника украсят пешаварские сандалии с орнаментом, вышитым шелком и позолоченными нитками. Он бросит свой старый халат из белой бязи, наденет шелковый, и ему уже не надо будет думать о завтрашнем дне и куске хлеба.

Азиз-хан не торопил Саида с ответом. Пусть подумает вместе с Амаль.

Он был уверен в положительном ответе, и ему уже мерещился крошечный мальчуган с искрящимися, как черные бусы, глазенками. Он сидит на его коленях, лепечет и крошечными пальцами играет его бородой.

В Лагмане тоже никто не допускал мысли, что на столь лестное предложение Амаль ответит отказом. Многие даже опасались, как бы от такого неожиданного дара судьбы дочь садовника не сошла с ума.

И вдруг, ко всеобщему удивлению, «беспомощный цыпленок», как звал Амаль Азиз-хан, в ответ на щедрость судьбы и милость аллаха объявил войну!..

Вот как это произошло.

Старшая жена хана принесла Амаль первые подарки жениха. Амаль взяла с подноса шелковую чадру и дорогое белое платье, потрогала их, улыбнулась и, вернув, ответила:

— Я скорей надену марлевый саван покойника, чем эти ханские шелка. Только из гроба он может поднять меня и отнести в свою спальню. Живой я ему не дамся… Никогда, никогда я не буду его женой!

В ответ на уговоры отца, что она затаптывает свое счастье и лучшего мужа ей не найти, Амаль отказалась от пищи. Три дня она ничего не брала в рот, лежала в лачуге, никого не принимала.

Биби, вся в слезах, часами не отходила от девушки, уговаривала ее выпить хоть несколько глотков сладкого чая, не мучить себя. Биби знала крутой нрав Азиз-хана, никто в Лагмане не посмеет перечить ему. В гневе хан выгонит Саида и Амаль из дома, а заодно и ее с Надиром. Уж лучше бы ее сын молчал о своей любви к Амаль, прятал бы ее поглубже в груди, пока не остынет сумасбродное желание хана…

Шли дни. Азиз-хан надеялся, что аллах пошлет, наконец, разум его избраннице. Все в Лагмане с нетерпением ждали, чем кончится борьба всесильного хана и маленькой слепой рабыни. Неужели хан отступится от своих намерений? Тихий, всегда спокойный Лагман был встревожен и взбудоражен.

Надир не находил себе места. Он был счастлив, что Амаль отказала Азиз-хану, но он не знал, как поступит Саид. Садовник не насиловал волю дочери, но вместе с тем настоятельно уговаривал ее не отказываться от выгодного брака. Ему было и лестно и приятно, что у Амаль будет своя прислуга, которая убережет ее от всяких напастей.

И Надир каждую ночь шагал по саду из одной аллеи в другую, в тревоге и волнениях встречал рассвет наступающего дня. Чем больше проходило времени, тем настойчивее одолевало его желание поговорить с Саидом. Кто знает, может быть, он благословит их брак?

Однажды, когда бесшумно и незаметно подкралась ночь, потемнело небо и начали выступать сначала робко, потом все смелее яркие звезды, Надир в тревоге бродил по саду. Вокруг не было слышно ни единого шороха. Даже ветер гулял где-то далеко. Вдруг тонкий слух Надира уловил грустную мелодию, едва-едва доносившуюся откуда-то из тьмы. Он ринулся на поиски, но в саду никого не было. Или ему так только показалось? Прошли уже целые часы, а музыка продолжала неотступно преследовать его. Ему уже начинало мерещиться, что это природа завела вокруг него хоровод: поет густая зелень листвы, поют розы и далекие звезды, поет вся земля.

Еще долго бродил он, пока не убедился, что поет он сам, поет его душа, наполненная любовью к Амаль. Такая музыка есть в каждом человеке — и горе тому, кто не слышит ее! Значит, так тому и быть, он должен рассказать Саиду!

Ночь прошла в мучительных ожиданиях рассвета. И как только в мечети подошел к концу утренний намаз и лучи восходящего солнца, спустившись с вершин деревьев, обласкали его смуглое лицо, он, подняв глаза к небу, промолвил:

— О Амаль, на тебя вся моя надежда… Помоги!

Не найдя Саида в саду, у черных роз, Надир пришел во двор к его жилищу.

— Что случилось, сын мой? — забеспокоился тот, заметив его возбужденное состояние.

Надир молча в нерешительности смотрел на человека, с которым он так хотел поговорить.

— Уж не обидел ли кто тебя?

— Нет, никто…

— Может быть, с матерью плохо? Где она?

— Не знаю…

— Говори же скорее, в чем дело!

— Я люблю вашу дочь и прошу ее руки… — едва слышно сказал, наконец, он, не спуская глаз с отца Амаль.