Черновой вариант - [32]
Город, татарством пронизанный, овеяло романским духом, тянувшим из дальних - эллинских, библейских - времен. Иудаизм, Византия, отблески Ренессанса, западные фантазии и коварный прищур Востока - все в Москве слилось, сплелось и окуталось славянским туманом язычества. Благовещенский собор в московском Кремле строили мастера “из Немецкой земли”, иконами украшали русские монахи Андрей Рублев и Про-
хор с Городца, еврейку Богородицу написал грек Феофан... Опровержением “ненавистной раздельности мира сего” встал город.
Что нам стоит град построить? Крови - досыта, пота - дослепу... В шестнадцатом веке столица - огромней Лондона, в семнадцатом - при польском нашествии - пепелище, в восемнадцатом опять вровень Европе, с университетом и рестораном.
Столицы горят от вражеских рук или от собственного небрежения. А Москва в 1812 году самосожглась, собой выжигая наполеоновскую славу. И разоренная, вновь ожила, вновь проваривала в своем котле европейские изыски с восточными приправами и прорастала шумней прежнего на российской почве, на иноземных ветрах. В двадцатом веке уже сама могла удивить мир хоть балетом, хоть водкой, хоть пронзительным словом Толстого.
Куражился город умом в умением, сверкал куполами, рычал заводами, играл хлебосольством в хамством, пестовал гениев и жулье, купцов, творящих музеи, и чернь, пропившуюся дотла, вымирающее барство и нарождающийся бунт. Простреленный революцией, ею же заново вознесся мировым центром: не христианского православия - марксистского правоверия. И в ослепительной мечте руша себя и себя созидая, устремился:
ввысь - дворцами, вширь - площадями, вглубь - метрополитеном, - расстарался, вымахнул, миллионы людей в себя вобрав...
К 1941 году созрел для
ГИТЛЕР:
...капитуляция Москвы не должна быть принята [3, т. 1, с. 784].
<...> Город будет затоплен и стерт с лица земли [63, с. 246],
Л. БЕЗЫМЕНСКИЙ:
...предусматривалось тесное сотрудничество вермахта, СС и СД для превращения Москвы в колоссальный концлагерь. А дальше намечалось создание “супер-Освенцимов” на Востоке, куда для уничтожения в газовых камерах должны были быть “пересланы” москвичи -
дети, женщины, старики [63, с. 245].
Москвичи... Не московские евреи - все москвичи. Закономерно: евреи - только оселок, на котором доводился до бритвенной безукоризненности нож ненависти.
В Испании XV века за евреями последовали мавры. В XX веке 14 тысяч гитлеровских лагерей, тюрем и гетто совокупно с “акциями” СС, армии и полиции перемололи больше 12 миллионов человек. Шесть из них - евреи, а остальные - кто?
Два с половиной миллиона поляков, по-нацистски “недочеловеков” - их тоже надлежало истребить [64, с. 28]. Как и сотни тысяч “паразитов” - цыган [53, с. 37]. Как и “большевиков”-советских военнопленных: три миллиона [65, с. 238]. А еще сербы, американцы, французы, белорусы, итальянцы, чехи, немцы...
Между прочим, сколько среди них антисемитов?
Сколько молчаливо согласных?
Сколько благословлявших?
Ю. ХУМЕНСКИЙ (Польша):
В общей сложности за время второй мировой войны погибло и прошло через геенну концлагерной жизни 6362 католических духовных лиц, в том числе 6 епископов... и 1363 монахини [66].
Из книги “Освенцим глазами СС”:
...начальник лагеря гауптштурмфюрер СС Фрич так приветствовал прибывших в лагерь узников:
“Вы приехали сюда не в санаторий... Если в транспорте есть евреи, то они не имеют права жить больше двух недель. Если есть ксендзы, то они могут жить один месяц, остальные - три месяца [49, с. 48].
Многообещающая формула. Частный случай, в общем виде он разворачивался в перспективную последовательность: “нелюди”-евреи; “недочеловеки” - славяне; голландцы, может быть, и люди, но ведь немец - сверхчеловек.
Всякому овощу свое время, а очередность - дело десятое, лишь бы принцип не умирал, принцип позволительности убийства.
Взойдя универсальным законом, ненависть потребовала соответствующего оснащения: не дубиной в висок, а “супер-Освенцим”; в пределе: вся земля - крематорий. С цветочками у входа. И - тишина, никаких проблем...
Страна Антисемития - страна Юдофобия. “Фобия” - в переводе - и “страх”, и “ненависть”. Безупречная связь состояний. Не пора ли разобраться с географией? Антисемития – не страна. Страна - Фобия.
В. ЦВЕТОВ (1980-е годы):
В Японии 700 тысяч корейцев... являющихся национальным меньшинством. ...ни одно правительственное учреждение не предоставит работу корейцу [59,1985, № 9, с. 199].
Но столица Фобии - Антисемития.
ФОБИЯ. Наука
С. ЛОЗИНСКИЙ:
Мартин Лютер... в своих антиеврейских доводах не преминул сослаться на плохой запах, исходящий от евреев и являющийся причиной опасных болезней [46, с. 121].
А. ХИРЬЯКОВ (Испания после изгнания евреев и мавров):
...особенно зорким патриотам казалось, что все-таки еще не все сделано для благополучия Испании. В 1619 году один профессор Толедского университета сделал важное открытие: можно было еще изгнать цыган [34, с. 58].
Л.ФЕЙХТВАНГЕР:
В 1905 году в Москве вышла книга под названием “Великое в малом. Антихрист как близкая политическая реальность”. Автором был некий Сергей Нилус, чиновник синодальной канцелярии. К двенадцатой главе имелось приложение, озаглавленное “Протоколы сионских мудрецов”. “Протоколы” содержали отчеты о тайных собраниях вождей всего еврейства, которые будто бы съехались в Базель осенью 1897 года в связи с первым сионистским конгрессом. На этих собраниях, по утверждению автора книги, вырабатывались директивы для утверждения мирового владычества евреев. Книга была переведена на ряд языков и произвела сильное впечатление, главным образом в академических кругах Германии. В 1921 году сотрудник лондонского “Таймса” доказал, что... протоколы дословно списаны с появившейся в 1868 году брошюры... В этой брошюре... масоны и бонапартисты обвинялись в грандиозном заговоре с целью захвата мирового владычества. Автор “Протоколов” просто заменил слова “масоны и бонапартисты” словом “евреи”. <...> Разоблачение грубой фальсификации вызвало во всем цивилизованном мире оглушительный хохот. Только в Германии, особенно среди университетских зубров, продолжали верить в подлинность “Протоколов” [7, т. 4, с. 451-452].
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Здесь - попытка разглядеть в истории корни ненависти, приведшей человечество к конвейерному убийству определённой его части, которое называют Катастрофой евреев, Холокостом, Шоа, а точнее всего по-гитлеровски: "Окончательным решением еврейского вопроса".Уникальное это явление, отдаляясь во времени, звучит всё глуше в сознании людей и всё выразительнее в кровавых вакханалиях XXI-го века.Глядишь, и по наущению какого-нибудь европейского профессора или полоумного азиатского вождя люди решат, что уничтожения евреев вообще не было, и развернётся новая гульба смерти, неистовей прежних, - решение совсем уж окончательное, не только для евреев, а всеобщее, полное.И показалось автору уместным сделать книжку, вот эту.
«У чёрного моря» - полудокумент-полувыдумка. В этой книге одесские евреи – вся община и отдельная семья, их судьба и война, расцвет и увядание, страх, смех, горечь и надежда… Книга родилась из желания воздать должное тем, кто выручал евреев в смертельную для них пору оккупации. За годы работы тема расширилась, повествование растеклось от необходимости вглядеться в лик Одессы и лица одесситов. Книжка стала пухлой. А главной целью её остаётся первоначальное: помянуть благодарно всех, спасавших или помогших спасению, чьи имена всплыли, когда ворошил я свидетельства тех дней.
Мужество и трусость, героизм и покорность странным образом переплетаются в характере еврейского народа, и этот мучительный парадокс оборачивается то одной, то другой своей стороной на разных этапах еврейской истории, вплоть до новейшей, с ее миллионами евреев, «шедших на бойню, как бараны», и сотнями тысяч, демонстрировавших безумную храбрость в боях великой войны. Как понять этот парадокс? Какие силы истории формировали его? Как может он влиять на судьбы нового еврейского государства? Обо всем этом размышляет известный историк антисемитизма Аб Мише (Анатолий Кардаш), автор книг «Черновой вариант», «У черного моря» и др., в своей новой работе, написанной в присущей ему взволнованной, узнаваемо-лиричной манере.
Предисловие и послесловие к книге Джека Майера "Храброе сердце Ирены Сендлер" (https://www.eksmo.ru/news/books/1583907/, http://lib.rus.ec/b/470235).
АБ МИШЕ (Анатолий Кардаш)Старая-старая песня«Окна» (Израиль), 5 и 12 апреля 2007 г.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.