Помню, помню, как в 1942 году, в эвакуации, в среднеазиатской глубинке взрослые говорили, что евреи не воюют, и меня восьмилетнего убедили легко, потому что я наблюдал вокруг себя среди беженцев мужчин с еврейскими лицами и не соображал, что это высланные сюда польские евреи, не подлежавшие тогда мобилизации в Красную Армию, и не прикинул даже, что в моей собственной семье четверо боеспособных мужчин (больше не было) ушли на фронт и трое там пропали.
Четвёртый вернулся в 1945-м, мой дядя, скромный майор в чугунных солдатских сапогах, голенища торчком. Победители тащили трофеи: кто часики, кто автомобиль. Дядя после четырёх лет фронтовой медицинской службы привёз только шахматы, да не германские - от своего, самодельные. В каком-то госпитале дядя занимался трудотерапией, доктор он был от Бога, раненных выволакивал с того света, и один из них вырезал своему спасителю подарок, изумительной тонкости фигурки: стройные ладьи, кони весёлые, короли и ферзи в деревянном кружеве - отделал доску-коробку и по краям её, разнежась, вывел печатными, одна в одну, буковками чувствительные благодарственные слова «военврачу 2 ранга Галилею Лазаревичу Бранденбургскому».
- Смотри-ка, - умилился я, - как постарался русский человек, грамотно выписал мудрёную фамилию, даже имя, для русского уха чуднóе. С евреями рядом воевал, евреем-врачом спасён, уж этот не скажет, будто евреи окопались в тылу.
Меня, тогда уже одиннадцати лет, злобный этот слух уязвлял не столько даже как еврея, сколько как пионера-интернационалиста.
Дядя усмехнулся: - У меня тут ещё один сувенир того же мастера.
Он достал круглую деревянную медаль, подобие фронтовых наград «За оборону Сталинграда», «За взятие Берлина»; на ней было с одной стороны: «Жиду», с другой по кругу: «За взятие Ташкента».
- Одновременно, - сказал дядя. - Шахматы мне, а медаль по госпиталю гуляла, раненные смеялись...
В войну евреи отсиживались в Ташкенте - такое устоялось народное мнение, его, огорчась, формулировал поэт-еврей Борис Слуцкий, тоже фронтовик: «Иван воюет в окопе, Абрам торгует в рабкопе». Жид, известно, вояка-срака: ружьё с гнутым дулом - из-за угла стрелять. Евреи и сами-то с насмешечкой: «А ид а кόзак» («еврейский казак»). Себя сечь - особая еврейская сладость.
...Перед войной, в 1939 г. в Киеве снимали фильм «Щорс». Один из персонажей, украинско-советский герой, должен был подняться верхом по узкой лестнице на второй этаж. Его роль в этом трюке (спиной к зрителю) исполнил лучший кавалерист военного училища еврей Ефим Шлейфман.
Шлейфман позднее отвоевал Отечественную войну «от звонка до звонка», до звания полковника. В ту войну в Красной Армии 9 евреев были командирами и заместителями командиров крупных кавалерийских частей (полков, дивизий, корпусов).
...На фотографии плечистый казак: кубанка, газыри, портупея, клинок.
Залмон Моцкин
Это Залмон Моцкин из Паричей (Белоруссия), он в этой форме проскакал, пронёсся сквозь войну до города Ратибора «в Германии - проклятой стороне», как пели тогда. Там был убит 17 февраля 1945 г.А ид а кόзак... Бывший учитель, мирный, наверно, добрый, мягкий - местечковый. Впрочем, как знать? О нём написала в Яд Вашем сестра Моцкина Фрида, так и она отвоевала в Черноморском флоте. Может, гены такие?
