Чернов - [46]

В заключение автор письма, ведший по поручению Колокольцова переговоры с Черновым, пишет:

«Сожалею, что при разговоре со мною о Чернове Вы не сказали мне, что причиной ухода его с завода было неисполнение Вами просьбы его по отношению к Гагенторну. Поправьте дело, и Чернов будет опять деятельным, полезным и, мне кажется, послушным помощником Вашим. А не пользоваться его познаниями и способностями нам, право, грешно».

Это письмо, найденное и опубликованное профессором В. И. Ковалевым, ярко характеризует условия, в которых создавалась русская наука в дореволюционной России. Правящий класс выше всего на свете ставил древность рода, наследственные звания, титулы, близость ко двору. Науку же создавали выходцы из «низших» сословий, подобно Чернову, солдатские дети, дети бывших крепостных и мещан, разночинцы, люди «без роду и племени» в глазах гербового дворянства.

Отсюда проистекало пренебрежительное, почти презрительное отношение правящего класса к людям науки и к самой науке, создаваемой руками и талантом этих людей. Даже работник завода, явно симпатизировавший Чернову, видит в ученом только «послушного помощника» начальника завода, «деятельного и полезного», познаниями и способностями которого грешно не воспользоваться.

Для Чернова Обуховский завод был лабораторией, где он проводил свои исследования и эксперименты, не слишком заботясь о том, кому будет приписана честь его открытий. Он трудился во имя науки, и о его открытиях говорила Европа и за нею весь мир. В 1876 году английский «Engineering», в 1877 году французский «Engineer» опубликовали основной доклад Чернова, а в июле того же 1877 года этот доклад был прочитан на съезде Союза немецких металлургов в Берлине.

Авторитет русского ученого за пределами его отечества в эти годы стоял очень высоко. В 1878 году Дмитрий Константинович был приглашен в качестве международного эксперта по металлургии на очередную Всемирную выставку в Париже.

Свободно владея романскими языками, русский инженер быстро входит в деловые и дружеские отношения со всеми выдающимися представителями науки и мировой инженерии. На много лет становятся его постоянными корреспондентами Альберт Портевэн, Александр Пурсэ, Флорис Осмонд, Евгений Гейн, Генри Гоу, которых Дмитрий Константинович знал до сих пор только по их литературным трудам.

«Одним из научных результатов посещения Парижской выставки, — вспоминает младшая дочь Чернова, Александра Дмитриевна Адеркас, — явилась брошюра Чернова, вышедшая на французском языке. В этой брошюре он поднял вопрос о возможности воздухоплавания без помощи баллонов и даже сконструировал специальную модель — прообраз вертолета. Его модель поднималась в воздух вместе с гирями при помощи вращательных движений винта. Доклад о принципах вертолетной машины отец повторил в Русском техническом обществе в 1893 году. Н. Е. Жуковский в работах по воздухоплаванию неоднократно ссылался на Чернова».

К этому сообщению мы можем добавить, что, заинтересованный теоретическими рассуждениями Чернова, «отец русской авиации», профессор Николай Егорович Жуковский в марте 1894 года в воздухоплавательном отделе Русского технического общества сделал доклад по поводу «Теории летания, предложенной Д. К. Черновым».

В семье Черновых все дети отлично знали французский язык, а старшая из дочерей, Варвара Дмитриевна, прекрасная лингвистка, преподавала французский в мужской гимназии. Заподозрить автора воспоминаний в невольном искажении фактов или дат нет никаких оснований. Очевидно, брошюра Чернова распространена была среди членов воздухоплавательного конгресса, и, вероятно, мы еще получим подтверждение тому, что русский инженер Чернов одним из первых предвидел возможность механического полета на аппаратах тяжелее воздуха.

Между тем, покинув Обуховский завод, Дмитрий Константинович вынужден был заново начать поиски средств существования для год от года увеличивавшейся семьи. Ученого уже давно интересовали прозрачные кубические кристаллы каменной соли. По его предположениям, на юге России в районе Бахмута должны быть залежи соли. Начало было неудачным. Свои небольшие сбережения и свою колоссальную энергию, оказалось, он вложил в толщи пустых пород, облекающих Бахмутские месторождения каменной соли. Но ученый был упорен и настойчив. Он видел далеко и потому не отчаивался. Он знал, что овладеет той задачей, на которую достаточно упорно устремил свой упрямый взор. Оп умел думать днями и ночами своим строго логическим умом, умом математика.

Бахмутские месторождения каменной соли и соляные ключи были известны с очень давних времен. Уже Ломоносов указывал на лих департаменту горных и соляных дел. Единственный в своем роде герб имел город Бахмут: в центре его изображался химический символ поваренной соли, напоминающий предпоследнюю букву русского алфавита — фиту ©. У алхимиков буквенных обозначений элементов не было: их заменяли символы. Соль обозначалась кружком с поперечным диаметром.

Бахмут, расположенный в котловине, служил некогда морским дном. Современные моря показывают нам, что образование растворимых в воде осадков может произойти лишь в том случае, когда испарение морской воды совершается в озерах, которые отделены от моря или соединены с пим лишь узким проливом. Такими именно условиями и объясняются огромные залежи каменной соли в Бахмутской котловине.