Чернобыль: необъявленная война - [70]

И у рабочих, и у руководителей времени в обрез. Подъем, отъезд, приезд. Время на дорогу туда и обратно отнимало 5 часов. Безумно много. И потому такой режим работы и отдыха выматывал всех. Говорить всерьез о каком-то отдыхе в процессе этой чрезвычайной командировки не имело смысла, так как ликвидаторы возвращались на базу в лучшем случае к программе "Время". Вполглаза смотрели ее — это был как ритуал, без которого просто нельзя. Превозмогая себя и усталость, мылись и, едва коснувшись подушки, засыпали "мертвецким" сном.

Избавление от комплексов времен застоя. Приемный конвейер работал четко: выдача пропусков для проезда в Чернобыль и на четвертый блок, столовая, устройство с жильем на время командировки, выдача набора рабочей одежды и информация о времени завтрашнего выхода на работу. Такая организация в самом начале командировки дорогого стоила, так как сразу настраивала на рабочий лад.

А дальше — стоп. Проведение работ по ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС вызывало у прибывающих в конце мая людей некоторое замешательство. И множество вопросов: куда приехали и зачем? Жизненный опыт и книги давали ответы на многие страшные вопросы.

Землетрясение? Понятно. Смерч? Понятно. Оползни? Тоже понятно. Пожар? Понятно давно. Селевые потоки? И это понятно. К результатам работы этих катастроф спустя некоторое время можно было не торопясь подойти, почесать в затылке, поудивляться. И начать работать: растаскивать и увозить мусор, что-то ремонтировать, что-то строить заново. С перерывами на перекуры и четкими рабочими сменами. А вечером, после работы, сходить в кино или театр.

Авария на Чернобыльской АЭС — это и землетрясение, и пожар одновременно. Экологическая катастрофа огромного масштаба, затрагивающая интересы не только СССР, но и других стран. Это круглосуточная работа, подчас вслепую, когда самый сильный свет в утробе четвертого блока — это свет шахтерской лампочки на каске. И на все это накладывается мощное радиоактивное излучение. Оно в разных местах разное, но всегда большое. Его воздействие на человеческий организм, увы, уже предсказуемо. И опасно. Радиоактивная пыль перемешана с воздухом, и потому работать надо в респираторе. Радиация, в отличие от землетрясения и пожара, — это опасность на десятки и сотни лет.

Люди, прибывающие в конце мая — начале июня 1986 года на Чернобыльскую АЭС, плохо это понимали. Не понимали они и того, что все работы должны сопровождаться постоянной дозиметрической разведкой и дозиметрическим контролем дорог и тропинок, по которым придется ходить в районе станции. И еще многое, чего не понимали люди, прибывающие в огромном количестве на ликвидацию последствий аварии. Это касалось и рабочих, и руководящих работников, у которых основная специальность — строительство. И первое, что им пришлось изменить на строительстве "саркофага", это свое сознание.

30-31 мая Р. Н. Канюк принимал двух полковников — начальников районов, с ними прибыли и специалисты со строек, 70 % ИТР — военные (майоры и капитаны). Вкратце обрисовал ситуацию, которую сам видел от "А" до "Я". Объяснил, что проектов пока никаких нет, рабочей документации тоже, а технологическую документацию придется разрабатывать самим по мере поступления документации от проектировщиков. Дважды объяснил инженерам-полковникам, что сам прибыл два дня назад и сейчас занимается обустройством в автовокзале, согласованием документов в штабе Правительственной комиссии, подготовкой помещений для размещения связи, ведет обсчет объемов работ, используя информацию, полученную по телефонам, и ориентируясь на то, что видел сам, находясь у четвертого блока. Потом дважды объяснил прибывшим, что главный инженер стройки В. Т. Шеянов тоже прибыл два дня назад и что в штате у него нет не только ни одного начальника отдела, но и простого инженера.

Ситуация действительно нестандартная и вызывала недоумение. В происходящее трудно было поверить, но поверить пришлось. И начать работать тоже.

Из воспоминаний Р. Н. Канюка: "Захожу в управление второго района, а там кто газетенку читает, кто еще чем-то занимается… Нашел начальника. Спрашиваю, несколько резко… А он мне: "А ты мне, как заместитель начальника стройки, дай проект производства работ, ПОС, ППР, несколько технологических карт и т. д."

Пришлось поговорить по-мужски и пристыдить заместителя главного инженера крупной стройки, который еще два дня назад прекрасно работал у себя в Сибири, потому что сам специалист высокого класса и очень опытный".

Но это по-крупному. Нервировали и мелочи.

Первое время водители миксеров (машина для перевозки бетона) возили бетон из Вышгорода (в 136 километрах от строящегося БСИ) делали рейс-два. А дальше даже под дулом автомата их невозможно было заставить сделать хотя бы еще один рейс, требовали деньги за сверхурочную работу.

Первые две недели работали без дозиметров. Приборы привезли позже из Челябинска-65. Дозиметры-"карандаши" привезли одного типа, а устройство-"машинку" для их зарядки и проверки, съема показаний — другого типа. Удивляться было нечему, службы РБ и ТБ только становились на ноги