Чернобыль: необъявленная война - [54]

Уходит драгоценное время. Обстановка быстро ухудшается.

И потому естественный вопрос: выяснила ли комиссия до конца, в каком состоянии находится реактор, или нет?

О том, что реактор разрушен или что положение реактора критическое, комиссия знала. Не могла не знать! Хотя бы по ряду косвенных признаков, например такому, как неожиданно резкое повышение температуры в районе реактора 30 апреля. Это подтверждают и разговоры о "раскаленном кристалле" и вызове на Чернобыльскую АЭС шахтеров.

Окончательный ответ на этот вопрос был получен позже. В конце ноября 1986 года было завершено строительство объекта "Укрытие" над четвертым энергоблоком. Пока сооружалось "Укрытие", вне и внутри четвертого блока вели интенсивные разведывательные и диагностические работы. Радиационную разведку помещений четвертого энергоблока выполняли в основном сотрудники ИАЭ имени И. В. Курчатова и Семипалатинского испытательного полигона, с использованием различных приборов и оборудования. Ими установлено:

— основание реактора после взрыва опустилось примерно на 4 метра вниз от своего штатного положения, смяв опорные конструкции и трубы нижних водяных коммуникаций;

— само реакторное пространство оказалось практически пустым: в нем не обнаружено сколько-нибудь значительных фрагментов кладки реактора.

Не исключено, что бомбардировка развала мешками с песком, глиной, свинцом и другими материалами могла спровоцировать ухудшение состояния реактора.

В связи с вышеперечисленным, вопроса о том, заглушен реактор или нет, просто не существует, так как нет самого реактора в первоначальном его понимании.

Знай об этом комиссия раньше, решения по ликвидации последствий аварии были бы другие.

Однако комиссия осуществляет еще одно решение, связанное с охлаждением реактора, — охлаждение азотом. В связи с использованием этого метода возникает единственный вопрос: что охлаждала группа капитана Полянского, если уже 2б апреля реактора не было? Эффективность применения охлажденного азота вызывает сомнение еще и потому, что система разгерметизирована и вместе с азотом за пределы четвертого блока будет уноситься и аэрозольная активность. И еще: охлаждать азотом место, где должен быть реактор, равносильно тому, что топить улицу денежными купюрами.

Следующий важный вопрос: что с топливом и где оно находится? В шахте реактора, или оно разбросано в разные стороны? Есть и другие вопросы, например: чем определяется белый дым или что за мощное малиновое свечение в развале четвертого энергоблока? Полного знания нет, но есть предположения. Белый столб — это продукты горения графита. А малиновое свечение — это раскаленные графит или глина, сброшенная в мешках с вертолета.

И потому снова вопрос: выяснила ли комиссия, в каком состоянии и где находится урановое топливо? К сожалению, нет… Не сразу, не в первую очередь…

А если малиновое свечение внутри четвертого блока от вытекающего раскаленного топлива?!

Но в этом признаться еще страшнее. И потому снова предположения. И даже страшилки.

а) "Раскаленный кристалл" может прожечь все на своем пути и уйти вглубь на десятки метров. В этом случае не исключено загрязнение грунтовых вод. Следовательно, необходимо укрепить основание под четвертым энергоблоком.

б) Под бетонной плитой находится бассейн-барботёр, рассчитанный на хранение 2000 тонн воды. А если вода в этом резервуаре осталась? Тогда контакт воды с "раскаленным кристаллом" топлива может привести к мощному взрыву. Последствия будут таковы, что на 100 километров вокруг не останется ничего. И придется выселять жителей из Киевской и Черниговской областей!

Следовательно, из резервуара необходимо откачать по возможности всю воду.

В результате решают вопросы, связанные с предотвращением возможных последствий: сооружают бетонную плиту под четвертым блоком и решают вопросы, связанные с откачкой воды из бассейна-барботёра.

Позже "сталкеры" из ИАЭ имени И. В. Курчатова и Семипалатинского испытательного полигона сделали заключение относительно расположения масс топлива внутри четвертого энергоблока. По их оценкам, основная часть ядерного топлива находится:

— наверху, в разрушенном центральном зале реактора, и под сооруженной при строительстве объекта "Укрытие" каскадной стеной (топливо, выброшенное при взрыве);

— в бассейне, где до аварии хранилось отработавшее ядерное топливо;

— в шахте реактора (остатки активной зоны);

— в нижних помещениях реактора, туда оно попало в результате протечек расплавленных топливосодержащих масс ("Чернобыль. Пять трудных лет". Сборник материалов о работах по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС в 1986–1990 гг. С. 114).

Единого "раскаленного кристалла" не получается!

Ходили добровольцы и под реактор: смотрели, сколько воды в бассейне. Воды было немного — около 200 литров. Следовательно, и с этой стороны не было катастрофической опасности.

Естественно, что приходили добровольцы из-под реактора в плохом состоянии, но приносимая ими информация была бесценной. Так же, как и информация, полученная Фоминым от Анатолия Андреевича Ситникова утром 26 апреля.

Разброс топлива произошел сразу после взрыва. Истечение радиоактивной лавы проходило несколько дольше по времени. И к моменту приезда комиссии топливо практически находилось в тех местах, где его и нашли впоследствии. Если бы удалось определить состояние топлива в самом начале работы комиссии, отпала бы необходимость проведения проходческих работ шахтерами, установки бетонной защиты под реактором, а также не надо было бы решать проблему по открыванию задвижек и откачки воды из бассейна-барботёра. Если учесть, что проведение этих работ связано с огромной радиационной опасностью, можно было бы спасти много людей от переоблучения и упростить проведение дальнейших работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.