Чернобыль: необъявленная война - [11]

26 апреля, 1 час 00 минут. До взрыва оставалось 23 минуты, 40 секунд…

М: "Мощность 200 МВт. Отравление реактора продолжается. Дальше поднимать мощность нельзя. Для реактора типа РБМК запас реактивности двадцать восемь стержней. Реактор стал плохо управляемым из-за того, что Топтунов, выходя из "йодной ямы", стал извлекать стержни из неприкосновенного запаса. По одним данным стержней АЗ на момент катастрофы осталось 18 штук, по другим — 6 штук. В результате способность реактора к разгону превысила способность защиты заглушить реактор. Реактор стал ненадежно управляемым! И все же испытания решено было продолжить".

Д: "Обычно оперативный запас реактивности (ОЗР) необходим для возможности маневрирования мощностью. Сконструировать реактор с нулевым коэффициентом реактивности не представляется возможным, поэтому при изменениях режимов работы необходим какой-то запас реактивности. И по экономическим соображениям, и по условиям эксплуатации он должен быть минимальным. До аварии на Ленинградской АЭС в проектных документах на реактор РБМК не накладывалось никаких ограничений на минимальный запас. Отсюда и появилась запись в Регламенте о запрете работать при запасе реактивности меньше 15 стержней ручного регулирования (РР). Будь реактор оснащен сигнализацией и автоматической защитой, ни о каком снижении запаса реактивности в опасной зоне и речи быть не могло.

О том, что при малом запасе реактивности из-за принципиально неверной конструкции стержней СУЗ аварийная защита (АЗ) становится своим антиподом — разгонным устройством, создатели реактора нам не сообщили".

Основной мотив поведения персонала, как можно быстрее закончить испытания. И огромная надежда на реактор: дай бог, не подведет! И снова русский авось! Но реактор — не телега…

Д: "В on час 03 и 07 минут запущены седьмой и восьмой ГЦН согласно Программе. А. Акимов доложил о готовности к проведению последнего эксперимента.

Собрал участников для инструктажа: кто за чем смотрит и по действиям их в случае неполадок, кроме оператора реактора — ему отлучаться при таком режиме не следует. Все разошлись по назначенным местам. Кроме вахтенных операторов в это время на щите управления были задействованы в эксперименте работники электроцеха (Сурядный, Лысюк, Орленко), пуско — наладочного предприятия Паламарчук, заместитель начальника турбинного цеха Давлетбаев, из предыдущей смены Ю.Трегуб и С. Газин, оставшиеся посмотреть, начальник смены реакторного цеха В. Перевозченко и стажеры Проскуряков, Кудрявцев.

Режим блока: мощность реактора — 200 МВт, от ТГ № 8 запитаны питательные насосы и четыре из восьми ГЦН. Все остальные механизмы по электричеству запитаны от резерва. Все параметры в норме. Система контроля объективно зарегистрировала отсутствие предупредительных сигналов по реактору и системам. Для регистрации некоторых электрических параметров в помещении на БЩУ был установлен шлейфовый осциллограф, включался он по команде в телефон — "Осциллограф — пуск". На инструктаже было установлено, что по этой команде одновременно:

— закрывается пар на турбину;

— нажимается кнопка максимальной проектной аварии (МПА) — нештатная кнопка для включения блока выбега в системе возбуждения генератора;

— нажимается кнопка аварийной защиты (АЗ)-5 для глушения реактора.

Команду Топтунову дает Акимов".

М: "Реактор уже взрывоопасен. Это означает, что, вроде бы спасительное, нажатие на кнопку аварийной защиты приведет в результате к неуправляемому разгону мощности реактора и в последующем к взрыву, так как воздействовать на реактивность уже было нечем.

До взрыва оставалось 17 минут 40 секунд… Нужно было стечение самых невероятных обстоятельств, которые могли привести к взрыву. И эти обстоятельства были созданы и задействованы персоналом четвертого энергоблока.

К шести работающим главным циркуляционным насосам дополнительно было подключено еще два. Гидравлическое сопротивление активной зоны напрямую зависит от мощности реактора. А поскольку мощность реактора была мала, гидравлическое сопротивление активной зоны тоже было низкое. В работе находилось все 8 главных циркуляционных насоса. Суммарный расход воды через реактор возрос до 60 т/ч, при норме 45 т/ч, что является грубым нарушением регламента эксплуатации. При таком режиме насосы могут сорвать подачу воды и вследствие кавитации возможно возникновение вибрации трубопроводов контура с сильными гидроударами".

Д: "Реактор в 01 час 23 минуты (и никому не известно сколько еще до этого времени. — Е. М.) находился в состоянии атомной бомбы и ни одного ни аварийного, ни предупредительного сигнала! Персонал находится в глубоком неведении, так как ни по каким приборам не видит тревожного положения"!

Д: "А квинтэссенция повести в следующей фразе: "И все же справедливости ради надо сказать, что смертный приговор был предопределен в некоторой степени и самой конструкцией РБМК. Нужно было только обеспечить стечение обстоятельств, при котором возможен взрыв. И это было сделано"".

Д: "Первое: реактор РБМК-86 (РБМК на момент аварии. — Е. М) не отвечал требованиям тридцати двух пунктов нормативных документов, из них 15, как указано в докладе комиссии Н. А Штейнберга, имели прямое отношение к аварии 26 апреля. В нормативных документах нет избыточных требований, так как выполнение каждого из них может стоить больших средств. Но зато выполнение каждого требования обязательно. Здесь же не выполнено пятнадцать.