Чернобыль: необъявленная война - [10]
Д: "Когда я ушел на БЩУ, видимо, из-за какой-то несогласованности между Б. Рогожкиным и А. Акимовым, вместо того, чтобы снять нагрузку с генератора, оставив мощность реактора 420 МВт, они начали ее снижать. Реактор в это время управлялся, так называемым локальным автоматическим регулятором (ЛАР) мощности, с внутризонными датчиками. Этот регулятор значительно облегчал жизнь оператору на относительно больших мощностях, но на меньших работал неудовлетворительно (выделено мною. — Е. М.). Поэтому решили перейти на АР с четырьмя ионизационными камерами. При переходе с ЛАР на автоматический регулятор (АР), оказавшийся неисправным и произошел провал мощности до 30 МВт".
В другом месте А. Дятлов меняет тактику, он уже мимоходом говорит о неисправном регуляторе и больше о том, что нет надежных средств определения параметров.
Д: "Какие нарушения допустил Л.Топтунов? Не по Медведеву. Фактически. Провалил мощность? Так это произошло из-за неисправного регулятора (выделено мною. — Е. М.), на который он перешел. Пускай бы и по низкой квалификации или даже по тривиальному ротозейству. Судебное дело по снижению мощности операторам возбуждать? И возбудили. Поднимал мощность реактора после провала по Регламенту, не вопреки. Просмотрел запас реактивности? Наверное. Так был ли он обеспечен, согласно закону, необходимыми средствами для наблюдения за параметром? Нет".
М: "Есть два решения. Реактор отравляется и потому надо или немедленно поднимать мощность, или ждать сутки, когда короткоживущие изотопы йода и ксенона распадутся. Правильное решение: ждать"!
Д: "Вернулся на щит управления в 00 часов 35 минут. Время установил после по диаграмме записи мощности реактора. От двери увидел склонившихся над пультом управления реактором оператора Л. Топтунова, начальника смены блока А. Акимова и стажеров В. Проскурякова и А. Кудрявцева. Не помню, может и еще кого. Подошел, посмотрел на приборы. Мощность реактора — 50 70 МВт. Акимов сказал, что при переходе с ЛАР на регулятор с боковыми ионизационными камерами (АР) произошел провал мощности до 30 МВт. Сейчас поднимают мощность. Меня это нисколько не взволновало и не насторожило. Отнюдь не из ряда вон выходящее явление. Разрешил подъем дальше и отошел от пульта".
М: "Топтунов принял единственно правильное решение: "Я подниматься не буду!" Акимов поддержал его. Оба изложили свои опасения Дятлову.
— Что ты брешешь, японский карась! — накинулся Дятлов на Топтунова. — После падения с восьмидесяти процентов по регламенту разрешается подъем через сутки, а ты упал с 50 %! Регламент не запрещает… А не будете подниматься, Трегуб поднимется…
Это была уже психическая атака. Дятлов рассчитал правильно. Леонид Топтунов испугался окрика, изменил профессиональному чутью. В голове пронеслось: "Ослушаюсь — уволят".
Леонид Топтунов начал подъем мощности".
Д: "Никто на меня не давил ни зримо, ни незримо. Не из тех, кто поддается давлению. И я никого не давил. Ни 26 апреля, ни ранее. В моем лексиконе не было слов — делай, как сказал — и им подобных. Убеждение со ссылкой на инструкции и технические сведения — да, но не голый приказ. А 26 апреля я и не убеждал никого, поскольку ни у одного человека не возникало никаких протестов. Да и быть им не с чего. За длительное время работы с операторами реакторов твердо усвоил правило, оператору за пультом никаких выговоров, никаких упреков. Он и без того переживает случившееся, а которые безразличны к этому — не держал. 26 апреля 1986 года громко я только дважды говорил: первое — команда "всем на резервный пункт управления" и вторая, когда А. Ф. Кабанов начал говорить, что вибрационная лаборатория остается в цехе, я приказал немедленно уходить с блока. Все это уже после аварии".
Д: "С Г. П. Метленко обговорили подготовку по "Программе выбега ТГ" и пометили в его экземпляре программы выполнение работы. Подошел А. Акимов и предложил не поднимать мощность до 700 МВт, как записано в "Программе выбега ТГ", а ограничиться 200 МВТ. Я согласился с ним. Заместитель начальника турбинного цеха Р. Давлетбаев сказал, что падает давление первого контура и, возможно, придется остановить турбину. Я ему сказал, что мощность уже поднимается и давление должно застабилизироваться. Еще Давлетбаев передал просьбу представителя Харьковского турбинного завода А. Ф. Кабанова замерить вибрацию турбины на свободном выбеге, то есть при снижении оборотов турбины без нагрузки на генератор. Но это затягивало работу, и я отказал ему, сказав: "При эксперименте мы реактор глушим, попробуй подхватить обороты (примерно от 2000 об/мин), пару еще должно хватить".
Д: "В 00 часов 43 минуты вскоре после провала мощности реактра начальник смены блока А. Акимов заблокировал защиту реактора по останову двух ТГ. Если проще сказать, то согласно Регламента, указанная защита, выводится при мощности менее 100 МВт электрических, у нас было 40 МВт. И, следовательно, никакого нарушения нет. Несколько ранее переведена уставка аварийной защиты (АЗ) на останов турбины по снижению давления в барабан — сепараторах (в первом контуре) с 55 атмосфер до 50.
Впервые в серии «Жизнь замечательных людей» выходит жизнеописание одного из величайших святых Русской православной церкви — преподобного Серафима Саровского. Его народное почитание еще при жизни достигло неимоверных высот, почитание подвижника в современном мире поразительно — иконы старца не редкость в католических и протестантских храмах по всему миру. Об авторе книги можно по праву сказать: «Он продлил земную жизнь святого Серафима». Именно его исследования поставили точку в давнем споре историков — в каком году родился Прохор Мошнин, в монашестве Серафим.
Предлагаемые воспоминания – документ, в подробностях восстанавливающий жизнь и быт семьи в Скопине и Скопинском уезде Рязанской губернии в XIX – начале XX в. Автор Дмитрий Иванович Журавлев (1901–1979), физик, профессор института землеустройства, принадлежал к старинному роду рязанского духовенства. На страницах книги среди близких автору людей упоминаются его племянница Анна Ивановна Журавлева, историк русской литературы XIX в., профессор Московского университета, и ее муж, выдающийся поэт Всеволод Николаевич Некрасов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга посвящена видному государственному деятелю трех царствований: Александра I, Николая I и Александра II — Дмитрию Николаевичу Блудову (1785–1864). В ней рассмотрен наименее известный период его службы — дипломатический, который пришелся на эпоху наполеоновских войн с Россией; показано значение, которое придавал Александр I русскому языку в дипломатических документах, и выполнение Блудовым поручений, данных ему императором. В истории внешних отношений России Блудов оставил свой след. Один из «архивных юношей», представитель «золотой» московской молодежи 1800-х гг., дипломат и арзамасец Блудов, пройдя школу дипломатической службы, пришел к убеждению в необходимости реформирования системы национального образования России как основного средства развития страны.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.