Чернильная смерть - [75]

— Фенолио! — Розенкварц встревоженно посмотрел на него. — Где Иво и Деспина? Что случилось?

Но Фенолио только снова закрыл лицо руками. Где они, слова, которые отомкнут захлопнувшиеся за детьми ворота замка, переломают копья латникам и изжарят Коптемаза на его собственном огне?

О том, что произошло, Розенкварц узнал от Минервы, когда она вернулась от замка, — одна, без детей. Свистун там снова произнес речь.

— Он сказал, что ему надоело ждать, — рассказывала Минерва тусклым голосом. — Он дает нам неделю. За это время мы должны доставить ему Перепела. А если нет, он забирает наших детей на рудники.

И она пошла вниз, на пустую кухню, где на столе, наверное, еще стояли миски, из которых ели свой завтрак Иво и Деспина.

А Фенолио так и сидел перед пустым листом, на котором виднелись следы его слез. Час за часом, всю ночь напролет.

Ответ Перепела

— Я хочу приносить пользу, — начал было

Гомер, но д-р Кедр продолжал, как не слыша:

— Тогда не прячь голову в песок. Не вороти

носа. Тебе это непозволительно.

Джон Ирвинг. Правила Дома сидра[18]

Реза сидела очень бледная и старательно выводила слова самым красивым своим почерком. Как в те давние времена, когда она, переодевшись мужчиной, зарабатывала писанием на рыночной площади Омбры. Чернила ей размешивал бывший стеклянный человечек Орфея. Сажерук взял Сланца с собой к разбойникам. И Фарида.

«Ответ Перепела.— Мо стоял рядом с Резой, пока она писала. — Через три дня он отдаст себя в руки Виоланты, вдовы Козимо и матери законного наследника Омбры. В обмен Свистун должен отпустить коварно похищенных детей Омбры и дать им охранную грамоту на все времена с печатью своего господина. Лишь по выполнении этого условия Перепел готов будет приступить к спасению Пустой Книги, которую он переплел для Змееглава во Дворце Ночи».

Мегги видела, как рука матери то и дело замирает… Разбойники стояли кругом и наблюдали за ней. Женщина, умеющая писать… Никто из них не владел этим искусством, кроме Баптисты. Даже Черный Принц не умел писать. Все они отговаривали Мо от его решения, даже Дориа, который пытался предупредить детей Омбры и видел своими глазами, как их уводили и как погиб при этом его лучший друг Люк.

Лишь один человек и не думал отговаривать Мо — Сажерук.

Казалось, он никогда и не уходил, хотя на его лице теперь не было шрамов. Та же загадочная улыбка, та же непоседливость. Только что он был тут — и вот опять исчез. Как призрак. Мегги все время ловила себя на этой мысли и в то же время чувствовала, что в Сажеруке сейчас больше жизни, чем когда-либо, больше, чем во всех остальных.

Мо посмотрел в ее сторону, но Мегги не была уверена, что он ее видит. С тех пор как он вернулся от Белых Женщин, он окончательно стал Перепелом.

Как он может отдать себя в их руки! Свистун убьет его!

Реза дописала письмо. Она смотрела на Мо, как будто еще надеялась, что он сейчас бросит пергамент в огонь. Но он взял у нее из рук перо и поставил под смертельными словами свой знак: перо, скрещенное с мечом — наподобие креста, которым подписывались крестьяне, не умевшие написать своего имени.

Нет.

Нет!

Реза понурила голову. Почему она молчит? Почему не плачет на этот раз — ведь ее слезы, может быть, подействовали бы на него? Или она выплакала их все в ту бесконечную ночь среди могил, когда они напрасно ждали его возвращения? Или, может быть, Реза знает, какое обещание дал Мо Белым Женщинам, чтобы они отпустили его и Сажерука? «Не исключено, что мне скоро придется уйти». Это было все, что он сказал Мегги, а на ее испуганный вопрос: «Уйти? Куда?» — он ответил только: «Не волнуйся так. Не важно куда — я ведь побывал в гостях у Смерти и вернулся живым. Опаснее уже не будет, согласись…»

Надо было не отставать от него, расспрашивать дальше, но Мегги была так счастлива, что не потеряла его навсегда, так неописуемо счастлива…

— Ты сумасшедший, я всегда это говорил!

Хват был пьян. Лицо у него побагровело, а грубый голос так резко разорвал тишину, что стеклянный человечек с перепугу выронил перо, которое отдал ему Мо.

— Отдать себя в руки змеиного отродья и надеяться, что Виоланта защитит тебя от Свистуна! Он тебе быстро покажет, кто там хозяин. Но даже если Свистун тебя не убьет, ты что, действительно веришь, что дочь его хозяина поможет тебе вписать слова в проклятую книгу? Ты, видно, оставил разум в царстве мертвых! Уродина продаст тебя за трон Омбры! А детей Свистун все равно отправит в рудники.

Раздался одобрительный гул: многие разбойники были согласны с Хватом. Но тут Черный Принц встал рядом с Мо, и наступила мертвая тишина.

— А ты, Хват, как собираешься вызволить детей из замка? — спокойно спросил Принц. — Меня тоже не радует мысль, что Перепел добровольно отправится в Омбру, но если он не отдаст себя в их руки, что тогда? Я не смог дать ему ответа на этот вопрос, а ведь я, можешь мне поверить, ни о чем другом не думаю с того самого дня, как Коптемаз устроил представление на рыночной площади. Штурмовать замок? Для этого у нас слишком мало людей. Дожидаться в засаде, пока детей повезут через Непроходимую Чащу? Как ты думаешь, сколько латников будет их сопровождать? Пятьдесят? Сто? Во сколько детских жизней, по твоему расчету, обойдется это освобождение?