Чернильная смерть - [77]

Какой хитрец! Наверное, и Резе он сказал то же самое. «Но я-то знаю его лучше, чем мама, — думала Мегги, — и историй я помню больше».

— А помнишь балладу «Разбойник»? — спросила она.

Элинор без конца читала ей эти стихи и вздыхала:

«Ах, Мегги, жаль, что это читаешь не ты! Не дай Бог, твой отец услышит, но мне бы так хотелось увидеть этого разбойника у себя в прихожей!»

Мо откинул ей челку со лба.

— А что?

— Там любимая девушка предостерегает его от солдат, и он успевает скрыться! Дочери тоже так умеют.

— О да! Дочери отлично умеют спасать отцов, уж в этом-то я убедился. — Мо невольно улыбнулся. Как она любит его улыбку! А если она видит ее в последний раз? — Но ты ведь, наверное, помнишь и то, чем эта история заканчивается для девушки?

Мегги, конечно, помнила. «Мушкет громыхнул в лунном свете, И грудь разорвал в лунном свете. Ей смерть — но сигнал для него». А разбойника солдаты в конце концов тоже убили. «Лежит он в крови на дороге, у горла из кружев цветок».

— Мегги…

Она повернулась к нему спиной. Ей не хотелось больше его видеть. Не хотелось больше за него бояться. Ей хотелось только сердиться на него. Как на Фарида.

Как на Резу. Когда кого-то любишь, от этого одна боль. Одна боль.

— Мегги! — Мо схватил ее за плечи и повернул к себе. — Предположим, я не поеду в замок, и как тебе понравится новая песня, которую скоро запоют в Омбре? «В одно прекрасное утро Перепел исчез, и больше его никто никогда не видел. А дети Омбры погибли, как и их отцы, no ту сторону Непроходимой Чащи. Змееглав же навеки остался правителем этой земли благодаря Пустой Книге, которую переплел ему Перепел».

Да, он прав. Это страшная песня. Но она знает ещё страшнее: «А Перепел отправился в замок, чтобы спасти детей Омбры, и погиб там. И хотя Огненный Танцор писал его имя огненными буквами на темных небесах, так что звезды твердили его каждую ночь, дочь Перепела никогда больше не видала отца». Да. Так оно и будет. Но Мо слышалась другая песня. — На этот раз Фенолио не напишет для нас хорошего конца, Мегги! — сказал он. — Я сам должен его написать — делами, а не словами. Только Перепел может спасти детей. И только он может вписать три слова в Пустую Книгу.

Она все еще не смотрела на него. Она не хотела слышать этих слов. Но он продолжал говорить — голосом, который она так любила, который столько раз убаюкивал ее, утешал, когда она болела, и рассказывал ей истории об исчезнувшей матери.

— Ты должна обещать мне одну вещь, Мегги, — сказал он. — Вы с матерью должны заботиться друг о друге, пока меня нет. Вы не можете вернуться в наш мир. Словам Орфея нельзя доверять! Но Черный Принц возьмет вас под свою защиту, а Силач будет вас охранять. Он поклялся мне в этом жизнью брата, и он куда более надежный защитник, чем я. Что бы ни случилось, оставайтесь у разбойников, слышишь, Мегги? Не следуйте за мной в Омбру, и уж тем более во Дворец Ночи, если меня туда отправят. Если я узнаю, что вы в опасности, я от страха потеряю способность соображать. Обещай!

Мегги низко опустила голову, чтобы он не мог прочесть ответ в ее глазах. Нет, этого она ему не будет обещать. Реза тоже наверняка ничего не обещала. Или обещала? Мегги посмотрела на мать. Та выглядела страшно несчастной. Рядом с ней стоял Силач. Он, в отличие от Мегги, простил Резу, с тех пор как Мо вернулся живым и невредимым.

— Мегги, прошу тебя, послушай меня! — обычно Мо, когда дело принимало слишком серьезный оборот, переходил на шутливый тон, но, видимо, и это изменилось. Он говорил сейчас так серьезно и по-деловому, как будто отправлял ее на школьную экскурсию. — Если я не вернусь, — сказал он, — ты должна уговорить Фенолио написать ваше возвращение. Не мог он совсем разучиться писать! А ты прочтешь его слова и перенесешь обратно всех троих — себя, Резу и братика.

— Братика? Я хочу сестренку!

— Вот как? — Он наконец улыбнулся. — Это хорошо. Я тоже хочу еще одну дочку. А то первая совсем выросла, на руки не возьмешь…

Они посмотрели друг другу в глаза. Мегги так много хотелось ему сказать, но она не могла найти ни одного слова, которое выражало бы ее чувства.

— Кто доставит твое письмо в замок? — тихо спросила она.

— Мы еще не решили, — ответил Мо. — Нелегко найти человека, которого пропустят к Виоланте.

Три дня. Мегги обняла его крепко, как в детстве.

— Мо, прошу тебя! — прошептала она. — Не ходи! Пожалуйста! Давай вернемся! Реза была права!

— Вернемся? Да ты что, Мегги! В самый интересный момент? — ответил он.

Нет, он все-таки не изменился. Все еще шутит, когда дела совсем плохи. Она так его любит!

Мо взял в ладони ее лицо. Он смотрел на нее, словно желая что-то сказать ей взглядом, и сейчас Мегги ясно прочла в его глазах, что ему так же страшно за нее, как ей за него.

— Мегги, поверь, — сказал он, — я еду в замок, чтобы защитить тебя! Когда-нибудь ты поймешь. Разве не знали мы с тобой уже во Дворце Ночи: я переплетаю Змееглаву Пустую Книгу лишь для того, чтобы когда нибудь вписать в нее три роковых слова?

Мегги так отчаянно замотала головой, что Мо снова прижал ее к себе.

— Не отпирайся, Мегги! — прошептал он. — Конечно, мы это знали.