Чернильная смерть - [111]

Нет. Если кто и поможет ей заполучить Пустую Книгу, прежде чем Перепел впишет туда три слова и выкупит себя у Смерти, так это Хват. Он был Мортоле по душе. Хват видел людей такими, каковы они на самом деле: жадными, трусливыми, эгоистичными, коварными. К разбойникам его толкнула исключительно несправедливость, допущенная по отношению к нему самому. Один из управляющих Жирного Герцога отобрал у него усадьбу, как это часто делают власть имущие, просто потому, что она ему приглянулась. Только это и погнало его в лес. Да, с Хватом можно договориться.

Мортола знала, чем привлечет его, как только уберет с пути Черного Принца. «Что вы все тут делаете до сих пор, Хват? — шепнет она. — Есть дела поважнее, чем нянчить сопливых ребятишек! Перепел-то знает, зачем он их вам подсунул! Он продаст вас всех! Убейте его, прежде чем он вступит в сговор с дочерью Змееглава. Что он вам там наговорил? Что Пустая Книга нужна ему только для того, чтобы убить Змееглава? Ерунда!

Он хочет сам стать бессмертным. И еще одно он от вас утаил: Пустая Книга делает не только бессмертным. Она приносит своему владельцу несметные богатства!»

Да, Мортола заранее знала, как вспыхнут при этих словах глаза Хвата. Он не понимал, что движет Перепелом. И то, что ей книга нужна лишь как выкуп за погибшего сына, тоже было выше его понимания. Зато рада серебра и золота он не мешкая тронется в путь. Как только не станет Черного Принца, который один способен его удержать. К счастью, ягоды действуют быстро.

Гекко подзывал ее — набрал в ладонь хлебных крошек и протягивал с таким видом, как будто ничего вкуснее на свете не бывает. Вот болван! Воображает, будто разбирается в птицах. Впрочем, может быть, он и правда в них разбирается. Она-то ведь не настоящая птица. Мортола хрипло засмеялась. Звук получился странный для маленькой головки и острого клюва. Силач поднял голову и посмотрел на каменистый выступ, на котором она сидела. Да, этот действительно понимает в птицах и их языке. С ним надо быть начеку. «Да ладно, кек-кек, кра-крак! — подумала сорока в ней, та сорока, что интересовалась лишь червями, блестящими предметами и гладкостью своего черного оперения. — Тут всяк глуп, глуп, глуп. А я умна. Полетели, старуха, догоним Перепела и выклюем ему глаза. То-то будет радость!»

С каждым днем становилось труднее держать крылья неподвижно, когда сороке хотелось вспорхнуть, и Мортоле приходилось отчаянно трясти птичьей головой, чтобы туда приходили человечьи мысли. Иногда она даже не могла вспомнить, о чем они были.

В последнее время у нее порой и без зерен пробивались перья. Слишком много опасного снадобья она проглотила, и яд теперь бродил у нее в крови, превращая в птицу. Ну и что. Потом ты уж как-нибудь от нее избавишься, Мортола. Но сперва переплетчик должен погибнуть, а твой сын — ожить. Его лицо… Каким оно было? Она уже не могла вспомнить.

Черный Принц все еще спорил с Хватом. Это часто случалось в последнее время. Ешь! Ешь скорее, болван! Подошли еще двое разбойников: рябой комедиант, который все время держался возле Принца, и Гекко, смотревший на мир так же, как Хват. К ним подошла женщина, принесла комедианту миску с супом и показала на ту, что была приготовлена для Принца.

Да, послушай ее! Сядь наконец! Ешь! Мортола покрутила шеей. Она чувствовала, как человеческое тело рвется стряхнуть перья, вытянуться, распрямиться. Вчера двое детей чуть не застали ее в момент превращения. Глупая шумливая мелочь! Она не любила детей, кроме своего сына, но даже ему никогда не показывала своей любви. Любовь портит: делает мягким, доверчивым…

Ну вот. Ест. Наконец-то. Приятного аппетита, Принц! Медведь подошел к хозяину и понюхал его миску. Пошел вон, глупая скотина! Пусть ест. Четыре ягоды. Лучше бы пять, но и четырех, наверное, хватит. Как хорошо, что деревьев, на которых они растут, было в лесу полно. В нескольких метрах ниже пещеры стояло сразу два таких. Реза постоянно предостерегала детей от этих ягод: она их в свое время часто собирала для Мортолы, когда зима убивала все ядовитые травы. Черный Принц поднес миску ко рту и выпил остатки. Отлично. Скоро Смерть хватит его за кишки.

Мортола издала торжествующий стрекот и вспорхнула. Гекко снова поманил ее крошками, когда она пролетала у него над головой. Дурак. Правильно говорит птица. Глуп, глуп, все они глупы. И слава Богу.

Женщины начали разливать суп детям. Дочь Волшебного Языка стояла в самом конце длинной очереди. Есть еще время сорвать несколько ягод и для нее. Вполне достаточно времени.

Рука Смерти

Смерть велика.

При ней мы живы, смеемся, а в час, когда забываемся жизнью счастливой, ей так тоскливо в глуби у нас.

Райнер Мария Рильке. Концовка[24]

Суп Минерва варила отличный. Мегги его часто ела, когда жила у Фенолио. От дымящейся миски подымался такой вкусный запах, что огромная холодная пещера на мгновение показалась уютным домом.

— Мегги, прошу тебя, съешь хоть немножко! — сказала Реза. — Мне тоже совсем не до еды, но твой отец вряд ли обрадуется, если мы уморим себя голодом от страха за него.

Да, наверное. Сегодня утром она попросила Фарида снова вызвать огненные картины, но пламя не захотело с ним разговаривать.