Черная вода - [31]

Призывы Хёнбихлера были совершенно уместны, потому что Грайнер выглядел потрясенным. Побег вверенной ему преступницы дался ему тяжело.

– Я принял вахту у Зеннляйтнера. И… никаких особых происшествий не было. По крайней мере, он не сказал мне ни о чем подобном.

Хёнбихлер посмотрел на Зеннляйтнера. Тот покачал головой.

– И он не предупредил меня, что в комнате была врач. Я этого просто не знал.

Еще один взгляд на Зеннляйтнера.

– Там не было врача.

– Но я ее видел.

– Стоп, стоп, стоп! – вмешался Хёнбихлер. – Давай по порядку. Ты, стало быть, сел рядом с дверью палаты. Ты заглянул в палату?

– Да. Через глазок. Госпожа Эверс сидела на кровати. Затем я сел на стул. И через несколько минут раздался стук, и это была врач, которая хотела, чтобы я позволил ей выйти.

– У них есть ключи, – сказал Зеннляйтнер. – Они могут сами выходить.

– Я… я подумал, может, она забыла ключ. Может же такое случиться?

– Значит, ты позволил врачу выйти из комнаты, а потом?

– Потом она ушла.

– Ты знал этого врача?

– Нет, по имени нет. Но мне было знакомо лицо. Раньше я видел ее на вокзале.

– Ты убедился, что задержанная все еще оставалась в палате?

– Да.

– Как?

– Я посмотрел в глазок. Она лежала в кровати. Ну, так это выглядело. Я не пошел туда, потому что врач сказала, что госпожа Эверс спит и ее нельзя тревожить.

– Но она не спала?

– Нет. В постели… стало быть была не госпожа Эверс. Одеяло было сложено, и через глазок казалось, что кто-то есть в постели.

– Как выглядела доктор? – спросил Кройтнер.

– Метр шестьдесят пять, белокурая, в очках… – Он задумался. – Под тридцать. Нет, двадцать пять… или даже моложе.

– Так выглядит Эверс. Кроме очков.

– Это была врач! С такой штукой, чтобы слушать.

– Стетоскоп?

– Да. Это была врач. Точно-точно.

Хёнбихлер посмотрел на Грайнера с сочувствием.

– В отделении две женщины-врача, сказали нам. Одна седая, пятидесяти шести лет, другая брюнетка.

– Значит, она из другого отделения.

– Тобиас… – выражение Хёнбихлера теперь было отеческим, – доктор, которого ты выпустил, это была Эверс.

Стремление защитить себя заставило Грайнера открыть рот и совершить механические движения нижней челюстью, но ни слова произнести не удалось. Ему просто нечего было сказать в свою защиту. Грайнера провели, как салагу.

– Вот почему лицо врача показалось тебе знакомым, – завершил Хёнбихлер казнь Грайнера и вздохнул. Грайнер обреченно молчал. Хёнбихлер повернулся к Кройтнеру: – Ты разговаривал с ней раньше. Что-нибудь заметил?

– Эверс сказала, что признание было липовым, и запаниковала.

– Да, такое часто случается, лучше бы она держала рот на замке, – прокомментировал Тишлер. – Но признание сделано.

– Я не думаю, что убила она.

Тишлер посмотрел на Кройтнера.

– На чем основано ваше мнение?

– Я редко ошибаюсь.

– Тогда, возможно, вы должны стать судьей. Вы заметили что-нибудь помимо признания госпожи Эверс в невиновности во время вашего посещения?

Кройтнер сконцентрировался, как будто напряженно восстанавливал картину увиденного.

– На столе лежали очки для чтения. – Он проговорил фразу в пространство, затем скосился на Грайнера.

– Проклятье, очки! У нее есть очки для чтения. Меня это удивило, потому что она такая молодая. Она обычно не носит… – Фраза оборвалась, и Грайнер покачал головой, сокрушаясь из-за собственной глупости.

– В самом деле, – произнес Хёнбихлер несколько ворчливо. – По крайней мере, ты заметил.

– Дурацкая ситуация. Кто помог ей переодеться во врача? Как она смогла получить все вещи?

– Мы будем разбираться во всем этом досконально. – Хёнбихлер заметил, что лицо Грайнера стало белым как мел. – Мне жаль. Ты не хотел этого. Но мы не можем попросту замести все под ковер. – Грайнер, казалось, был близок к слезам. – Тебя не отстранят немедленно, но дисциплинарного расследования не избежать. – Хёнбихлер пытался утешить своего подчиненного.

«Но продвижение по службе ты можешь засунуть себе очень глубоко куда-то пониже спины», – подумал Кройтнер, и в его сердце выскочила пробка от шампанского. Затем он подошел к Грайнеру и положил руку ему на плечо.

– Выше нос. Каждому из нас случалось творить дерьмище.

После этих слов Кройтнер выплыл из комнаты. В его сердце было на удивление пасмурно, но откуда-то тянуло ароматом сирени.

Глава 21

Лару Эверс объявили в розыск, и каждый патрульный в округе имел ее фотографию уже через несколько минут. Но у Эверс было преимущество. Прошло больше часа, прежде чем Грайнер (между бодрящими фантазиями об увольнении ненавистного коллеги) усомнился в том, что доктор может выглядеть настолько молодо, что на ней были очки для чтения и что Зеннляйтнер ничего не сказал о ней при смене. До тех пор, пока не стало неопровержимым осознание, что в ситуации было нечто смешное, и он снова не заглянул в комнату. Достаточно времени, чтобы Лара Эверс оказалась почти в трех километрах от больницы. Оттуда было всего несколько сотен метров по едва проложенной дороге до сгоревшей фермы. Кройтнер сказал ей, где спрятаны ключи. Лару Эверс было уже не найти.

Между тем прокурор Йобст Тишлер все еще пребывал в хорошем настроении. Ведь он смог предоставить преступника на следующий день после убийства. Так, как любят СМИ. Корпеть неделями и все еще не найти виновного – журналисты от этого раздражаются, а следователи выглядят идиотами. В таком случае Тишлер должен был обеспечить осторожную политику интервью, чтобы полицию воспринимали всерьез в качестве органа, проводящего расследование.