Черная троица - [48]

– Сочту за честь, – поклонился Умберто, ликуя в душе от этой неожиданной удачи. Более удобной возможности попасть на Конклав он не мог себе представить.

* * *

– Папа, ну пожалуйста!

– Нет!

– Я буду сидеть там тихо-тихо! Ну мне же интересно!

Умберто остановился прямо посреди двора и разгневанно обернулся к дочери. Она стала приставать к нему с просьбами взять ее с собой на Конклав еще с вечера, когда, вернувшись от аббата, он с радостью сообщил, что сможет туда попасть.

– Клаудия, я начинаю жалеть, что сразу не отправил тебя обратно к матери!

Девушка замолчала и, обиженно поджав губы, развернулась и бросилась обратно в гостевую комнату. Умберто покачал головой и пошел дальше – у аббатских покоев уже стояли крытые носилки, готовые доставить Акатуса на Конклав.

Хотя было только раннее утро, на аббатском подворье жизнь кипела – спешили на первую службу послушники, привратники снимали с ворот тяжелые засовы. Из кухонной пристройки тянул очень аппетитный запах. Фыркали и топали в конюшне лошади, а где-то за стеной громко лаяла собака.

Едва Умберто подошел к носилкам, двери аббатских покоев открылись, и Акатус, опираясь на руку смотрителя, вышел на крыльцо.

– Рад видеть тебя, почтеннейший Умберто! Твои молитвы и травы воистину сотворили чудеса. Однако я все равно прошу сопроводить меня.

– Рад, что вам лучше, – склонил в легком поклоне голову Умберто. – Я готов отправиться вместе с вами.

Носилки несли восемь здоровенных носильщиков. Аббата на Конклав кроме лекаря сопровождал также смотритель подворья.

– Насколько мне известно, – обратился к нему Умберто, – обычно Конклав проходит в аббатстве Избавителя.

– Да, так было всегда. По крайней мере последние двести лет. Однако на этот раз его величество оказал нам честь, предоставив Зал Совета в своем дворце. Туда мы и направляемся.

– Вот как? – удивился Умберто. – Мне казалось, что…

– …Король Николас не особенно набожен? – с усмешкой закончил за него смотритель. – Что касается его отца, покинувшего сей мир три года назад, то так оно и было. Хотя его покойное величество король Гастус был весьма добродушным, к Церкви он не благоволил. Король Николас же проявляет к столичным епископам большое почтение. Он даже лично собирается присутствовать на Конклаве. А ну, осторожнее! Не дрова несете! – прикрикнул он на носильщиков, случайно зацепивших носилками фонарный столб на крутом повороте улицы.

Дорога до королевского замка оказалась недолгой, и вскоре дворцовый глашатай провозгласил появление аббата Акатуса при дворе его величества короля Николаса. Однако по величественным коридорам, увешанным гобеленами, прославляющими царствующую династию, до Зала Совета идти пришлось еще почти столько же, сколько занял путь от подворья до дворца. Умберто с интересом разглядывал яркие вышитые полотна, лепные потолки и высокие стрельчатые окна залов, которые соединялись коридорами.

Наконец перед ними распахнулись резные двери, ведущие в Зал Совета. Умберто невольно вздрогнул – столь странное впечатление произвел на него этот огромный зал с витражами, изображающими Небесное воинство и подвиги Спасителя. Сводчатый потолок поддерживали словно бы невесомые арки. Казалось, все здесь было наполнено благочестием и святостью – как и под столь похожими величественными сводами храма Спасителя в Колкарне, которые невольно встали перед мысленным взором лекаря, пробуждая в его памяти тяжелые воспоминания.

Вдоль всего центра зала шел длинный стол, где расположились около полусотни церковных сановников. В основном это были почтенные старцы, убеленные сединами. Но среди них можно было заметить нескольких человек средних лет и даже двух скорее юношей, нежели мужей. В отличие от сопровождавших короля Николаса дворян, увиденных Умберто, одежды их были неброскими. Но сразу было видно, что ткани ряс отличались тонкостью изготовления и, очевидно, стоили немалых денег.

Носильщиков в залу не пустили, и аббат Акатус, опираясь на лекаря и смотрителя подворья, прошел к столу. Место, которое он занял, было одним из последних свободных – похоже, что весь Конклав уже собрался. Пустовало только одно из двух высоких кресел, походивших более на троны, во главе стола. На втором сидел Мортириас, архиепископ Хоггардский, – худой, узколицый старик с совершенно седыми волосами. Усадив аббата, Умберто со смотрителем разместились на одной из длинных скамей, стоявших вдоль стен, среди многочисленных священников рангом пониже, писцов и другого казенного люда.

– А отчего заседание не начинается? – спросил через некоторое время Умберто своего спутника.

– Ожидаем его величество. – Судя по недовольному выражению лица смотрителя, он не был рад присутствию короля на сугубо церковном собрании. – Хотя осмелюсь заметить, что…

Договорить он не успел – раздался пронзительный рев труб, многократным эхом раскатившийся под высокими сводами зала. Появился король Николас, которого сопровождало всего несколько дворян. Почему-то Умберто обрадовался, увидев среди них графа Мартина. Король тяжелой поступью прошел к столу и занял свое место возле архиепископа. Свита полукругом встала за спиной его величества.