Черная троица - [50]

– Насколько я знаю, между нашими границами и Мглистыми горами обитают вольные племена, что не признают ничьей власти и постоянно воюют друг с другом. Самое большое – то, что зовется трузами. Есть еще драги, тех меньше, но они известны как могучие и безжалостные воины.

– Тысячи хватит? Нет? Бери больше!

– Простите, ваше величество, но если пойти большой армией, то племена решат, что наше королевство объявило им войну, и объединятся. Лучше мы пойдем небольшим отрядом, не больше сотни.

– Ну что же, тогда тебе и своих людей должно хватить. Но моя оружейная к твоим услугам – лучше серебра против нежити ничего нет. Да и доброй стали для мятежных дикарей у меня хватает.

– Благодарю, ваше величество! – склонил голову граф. – Однако, думается мне, все-таки дюжина священников, что имеют большие духовные силы и знают целебные молитвы и Слова против нежити, была бы кстати. Надеюсь, святые отцы подскажут, где найти таких людей.

– Присоединяюсь к просьбе графа Мартина! – Николас встал. – У вас, наверное, есть и сугубо церковные вопросы, что хотели бы вы обсудить на Конклаве. Посему, дабы не смущать вас, мы покидаем сие собрание.

Глава 4 «Благородный олень»

– Я же уже сто раз сказал – нет! – с досадой повторил Умберто, нервно меряя шагами комнатку, отведенную ему в стенах подворья аббатства Святого Ольгера.

– Но, папа… – вновь попыталась возразить ему Клаудия, сидя на краю его топчана и нервно наматывая на пальцы остатки того, что еще с утра было толстой косой.

– Что «папа»! Сколько можно повторять – это не игрушки! Доехать до столицы – это одно. А отправляться в долгий военный поход – совсем другое! Да и кто тебя возьмет, кто позволит? Только милостью Спасителя меня самого приняли в отряд. Спасибо отцу Акатусу, он упомянул мое имя, когда после окончания заседания Конклава граф Мартин заговорил с братией о включении в отряд духовных лиц. Да, граф согласился взять меня в качестве целителя, но он ни за что не допустит, чтобы в отряде была какая-то дерзкая девчонка!

– Да он даже не догадается! – с жаром в голосе принялась убеждать отца Клаудия. – Надвину капюшон пониже, нарисую синяки под глазами…

– Ага, конечно! Косу отрезала и думаешь, что за парня сойдешь? И ты считаешь, что за несколько недель никто тебя не раскусит? Этот капитан Торн из отряда графа – уж он-то наверняка тебя запомнил. Нет, об этом не может быть и речи!

– Но подумай, папа, ведь я и в самом деле могла бы быть полезной, – не унималась Клаудия. – Ты же видел, я на многое способна, и смогу помочь тебе в трудную минуту.

– Ну да, чтобы у меня еще и о тебе душа постоянно болела, – проворчал Умберто, хотя про себя не смог не согласиться с этим – дочь его обладала большой духовной силой, причем насколько большой, он даже не знал.

– Подумай, папа. – Девушка решила зайти с другой стороны. – Отсылать меня одну в обитель Святого Галаты сейчас куда опаснее, чем путешествовать под охраной сотни вооруженных до зубов воинов и наделенных духовной силой священников… Да еще и ты рядом!

– Пожалуй, что оно так, – нехотя признал Умберто. – Но можно было бы дождаться оказии. Какой-нибудь большой купеческий караван, идущий в наши края…

– В самом деле, почтеннейший Умберто, – вмешался в разговор сидевший до того тихо в углу менестрель. – Почему бы вашей прекрасной дочери не попробовать присоединиться к отряду. Мне кажется, план ее не так уж плох. Если не узнают с самого начала, то случись это позже, вряд ли благородные рыцари и досточтимые отцы Церкви решат бросить хрупкую девушку одну, в чаще и запустении. А храбростью и несравненным искусством своим прекраснейшая Клаудия, несомненно, окажет всем вам огромную помощь в трудную минуту… Если, конечно, такая случится.

Умберто с раздражением посмотрел на менестреля. Целитель был недоволен, что посторонний стал свидетелем их с Клаудией спора. Тем более именно он – Умберто сильно подозревал, что с самого начала Джосси весьма неравнодушен к его дочери. Та, впрочем, особо внимания на менестреля не обращала, пропуская многочисленные комплименты и восхваления мимо ушей.

– В любом случае, – начал он, но речь его была прервана стуком в дверь. Один из послушников поспешно сунул подошедшему Умберто запечатанный конверт, коротко сообщив, что передал его посыльный от графа Мартина. Распечатав конверт и пробежав глазами письмо, Умберто сказал:

– Ну вот, граф призывает меня к себе. Заболел кто-то из его свиты, и он просит, чтобы я исцелил его. Кроме того, граф пишет, что выезд назначен на завтрашнее раннее утро, и он предлагает перебраться прямо в гостиницу, где он остановился, – «Благородный олень»… Эх, дочка, что же мне с тобой делать – у меня совсем мало времени?

Но Клаудия уже проворно собирала свои нехитрые пожитки:

– А тут и думать нечего! Я пойду с тобой – не могу же я оставаться в этом городе совсем одна?!

– Ладно, – вздохнув, махнул рукой Умберто, – там видно будет… Да, а где же это – «Благородный олень»? Надо будет спросить отца-привратника.

– Надо сказать, одно из самых дорогих мест в городе. В сей достойной гостинице я бывал не раз, будучи удостоен чести выступать перед ее знатными постояльцами, – вмешался менестрель. – Если досточтимому Умберто будет угодно, я охотно укажу ее. Меня это нисколько не затруднит – я все равно собираюсь покинуть эти гостеприимные стены.