Чёрная радуга - [60]

Мальчик тихонько приподнял край одеяла, высунул в просвет нос и потянул воздух. Стало легче. Неожиданно Вадиму во что бы то ни стало захотелось увидеть своих родителей, почувствовать их близость. Он сделал несколько глубоких вдохов, погружаясь с каждым из них все глубже за границу между двумя гранями мира — миром людей и миром запахов. Он ощутил знакомые с самого детства запахи родного дома, что витали в темноте, клубились, передавая невидимыми нитями внутренний облик жилища. Пары вдохов достаточно было Вадиму для того, чтобы пространство расцветилось пестрыми красками, чтобы исчезли границы мира, установленные зрением человека. В мире запахов он видел куда больше. Он увидел плотный дубовый стол, платяной шкаф из ясеня, ворох бумаги на столе, его вещи, брошенные в беспорядке, пятна пота на майках, легкие воздушные занавески, на которых еще остались ароматные следы прикосновений маминых рук… Вадим проследовал по едва уловимому шлейфу этого аромата. Он уходил вниз, на первый этаж, затем возвращался обратно наверх, в комнату родителей. Нить ее аромата опутала все комнаты дома, и сейчас сияющий сгусток ее чарующего родного запаха был за стеной, совсем рядом, и Вадим мог лежа под одеялом, закрытыми глазами видеть ее такой, какая она есть. И сделав еще пару вдохов — очень глубоких — Вадим словно бы поднялся выше, над самим домом и увидел каждую деталь, источающую свой неповторимый запах, увидел своих спящих родителей, свое тело, исторгающее запах пота, он увидел весь дом разом со всеми его комнатами, подвалами, помещениями, кладовками, словно бы тот стал прозрачным. Он увидел запахи тысяч вещей — хлопчатобумажных маек, льняных рубашек, шерстяных свитеров… Он увидел все на уровне запахов, в иной грани мира. Не открывая глаз, он видел весь этот мир, сотканный из десятков, сотен запахов. Словно тот самый мамин свитер, сотканный из реально ощутимой пряжи. Только здесь пряжа призрачная, медленно преобразующаяся, пульсирующая, словно чье-то живое сердце.

Скоро закончится время, отведенное ему мороком. Скоро униженная тварь из царства Козме приведет за ним всех керров из мира мертвых. Что же делать? К знакомым запахам жилища примешиваются все отчетливее запахи пота и страха. Это его пот, это его страх. Он боится, что их различит его мать или отец, но где-то глубоко, в груди теплится надежда на то, что они все же почувствуют его страх, придут и обнимут его, оградят от морока. Но нет, может ли взрослый парень 12 лет думать о таком спасении?! Трусость! Он не может быть таким, больше не может позволить себе быть таким после всего, что с ним случилось, после того, как он открыл в себе силы, доказал себе, что он может, что он сильный. Он — Вадим — должен пересилить себя, должен выстоять один на один с этой тревожной, нескончаемой ночью — временем ночных кошмаров и мороков.

«Я мог обжечь его светом. Но смог ли я обжечь его светом фонаря? Мог ли он задержаться в мире живых людей и стать уязвимым? Остаться навсегда? Вряд ли!»

Но каким бы невероятным это ни казалось, в ушах уже стучали молоточки — это приливает кровь. Сердце работает на износ. Тело деревенеет. И всем существом Вадима правит страх.

А может рассказать? Это же так легко — взять и все рассказать! Мол, хотели посмотреть на морока, хотели увидеть дядю Клауса, забрались в дом и ничего дурного там не делали. Ну, разве что столкнулись таки с мороком и немного его потрепали.

Нет, рассказывать нельзя! Если родители Вадима может и не станут сильно ругаться, то вот у папаши Клауса нрав суров. Этакую свинью тогда другу подложишь! Нет! Все ведь прошло как нельзя лучше — тетушка не заметила, никто не видел, следов не оставили, по крайней мере, таких, по которым можно вычислить, кто здесь был. Главное, чтобы дома не хватились. Его — Вадима — не хватились. Неизвестно, как все прошло у Клауса. Завтра узнаем, завтра непременно узнаем.

За окном что-то ухнуло.

Лар возьми! Это что?

Вадим весь сжался, подобрал ноги, плотнее укутался в одеяло. Слух обострился, нос жадно вдыхал все окружающие запахи. Мальчик боялся того момента, когда к уже знакомым запахам вдруг примешается запах морока. Но он знал, что этот момент непременно настанет. Этот демон пройдет сквозь стену, заполнит один из углов комнаты своей неясной, жуткой тенью.

Загудел ветер. Пронесся по улицам, закачались стекла. Это открылись врата мира мертвых. Все, тень вышла на охоту!

Нужно бежать, нужно спасать родителей. Разбудить их, рассказать все про нынешнюю встречу с мороком. Они все поймут. Тут же соберут вещи и уйдут. Он не знает, куда, но они уйдут из этого дома. Хотя, что толку? Скорее всего, у этих тварей нюх ничуть не хуже, чем у него. В мире запахов морок тоже неплохо управлялся, свивая себе костюмчик из жизненных нитей Клауса.

Подойдет эта черная тень к их дому, покрутится на месте и бросится в погоню. Быстрее, быстрее! Лишь пятки сверкают и горят два уголька на невидимом лице. И этот ночной демон будет мчаться у них по пятам, взрывая землю барндомских улочек своими железными когтями. И где тогда они спрячутся?

— Выйди, моя ослепительная луна! — вдруг крикнул кто-то в ночи. Это бабник Крус. Напился пива и теперь собрался горло надрывать у них под окнами. Видимо, надеется попасть сегодня в гости к вдове Клам, проживающей по соседству с домом Химмелей. — Моя душа разрывается от тоски, мое сердце съедает лю… любов…