Черная ночь Назрани - [38]

Базоркин шел краем леса, не теряя палатки из виду. Если посмотреть на лагерь с дороги, кажется, будто до него рукой подать. А уж если смотреть издали на лес, то вообще покажется, что шагать по нему сплошное удовольствие. Стволы чистые, листва аккуратная, все выглядит, как на макете. На самом деле приходится медленно тащиться, спотыкаясь о всякие пеньки, огибая поваленные стволы, проваливаясь в ямки. Больше часа потратил Мустафа, прежде чем добрался до заранее облюбованного места среди зарослей орешника. Здесь было много камней, на которых удобно сидеть. Очевидно, это остатки старинной боевой башни. Отсюда просматривались вся тыльная часть лагеря и его левая сторона, которая не видна с автомобильной дороги.

Базоркину приходилось бывать по делам в лагере беженцев, или, как он официально именуется, миграционном центре временного размещения вынужденных переселенцев. Он несколько раз приезжал сюда вместе с Бритаевым. Мустафа знал, что эта ухоженная, с посаженными перед палатками цветочками территория стала настоящей головной болью для местных властей. Когда-то предполагалось, что здесь временно поселятся русские, которых война согнала с насиженных мест в Чечне. Каждой приезжающей семье давали необходимую утварь, летом выделяли палатку, зимой переселяли в отремонтированную комнату.

Говорят, раньше все обещания выполнялись в обещанные сроки. Но с девяносто девятого, когда началась вторая война, местная администрация работала не так четко. Чиновники утверждают, что виноваты в этом сами переселенцы, поведение которых резко изменилось. Теперь это были не русские, а чеченцы, якобы потерявшие жилье во время бомбежек и получившие права на крупные денежные выплаты. Приезжали целыми семьями — муж, жена, дети-подростки. Кто они на самом деле, установить трудно. Обычно документов при себе у погорельцев не было. Им верили на слово. А что оставалось делать? Сколько потом возилась прокуратура с неправомерно выплаченными компенсациями!

Компенсации — это, конечно, полбеды. Главное в том, что многие чеченские переселенцы ничего не желали делать. Им предлагали работу — они отказывались. Выделяли огороды — земля оставалась нетронутой. «Пусть русские пашут, а нам религия не позволяет», — говорили они, не смущаясь тем, что их единоверцы ингуши работают на тех же местах, от которых брезгливо отказались они.

При этом нельзя сказать, чтобы беженцы, во всяком случае мужчины, скучали. Они занимались спортом, качались на тренажерах, проводили какие-то собрания или целыми днями спали. Урвав все, что можно, многие потом возвращались воевать в Чечню. Можно не сомневаться, во вчерашнее нападение некоторые жители лагеря тоже внесли свою лепту.

…Когда до начала проверки оставалось примерно два часа, с территории лагеря, из ближнего к лесу угла, выскользнул мужчина и быстро направился в ту сторону, где притаился Базоркин. Его появление не стало для Мустафы большой неожиданностью. Старшина понимал: если уж отсюда бежать, то таким путем.

Войдя в лес, мужчина свернул налево и направился примерно той же дорогой, по какой прибыл сюда Базоркин. Шел, тоже спотыкаясь, переступая через валявшиеся стволы деревьев. Когда он проходил мимо затаившегося Мустафы, тот хорошо рассмотрел его. Худощавый, усатый, щеки гладко, до синевы, выбриты, на вид около сорока. Одет в дешевый серый костюм и клетчатую рубашку, застегнутую на верхнюю пуговицу, на голове кепка, в руках ничего нет.

Мустафа осторожно следовал за ним на приличном отдалении. Изнурительный поход занял уйму времени. Сначала добрались до того места, куда начальник охраны привез Базоркина на машине. Потом, когда чеченец, пройдя через лес, чуть ли не вприпрыжку срезал угол, пришлось в точности повторить путь, который Мустафа проделал вчерашней ночью, когда следил за грузовиком.

По городу мужчина шел с безмятежным видом и не очень быстро, что позволило Базоркину приблизиться к нему настолько, насколько это можно сделать на людной улице без боязни, быть замеченным. Он держался от того метрах в пятидесяти. У одного ларька чеченец остановился и купил шоколадку «Сниккерс», которую начал жадно есть на ходу. Не успел доесть, как его остановил милицейский наряд, чтобы проверить документы, и сразу же отпустил. Видимо, с регистрацией у того было все в порядке.

Вскоре чеченец и Мустафа вышли на Интернациональную улицу — ту, где раньше жил Базоркин. Если мужчина выглядел по-прежнему спокойным, то Мустафа разволновался. Наверное, пойдут мимо его дома. Сейчас начало третьего. Парфюмерный магазин, в котором работает Лида, находится недалеко отсюда, и обычно она приблизительно в это время обедает дома. Не хотелось бы столкнуться с бывшей женой, зачислившей его в покойники.

Однако Мустафе не довелось миновать свой дом, поскольку именно в него вошел преследуемый мужчина. Тут уж Мустафа прибавил шагу, он буквально вбежал в подъезд, но поздно — на втором этаже послышался звук захлопываемой двери. Базоркин был почти уверен, что это дверь его квартиры.

Глава 6 РЕВАЗ И ДЯДЯ ДАВИД

По пути к цаголовскому дому Тавасиев сказал:

— Вчера я сильно сомневался, что нам удастся сегодня встретиться.