Черная метка - [28]

— Я позвоню, — предложил Марино.

— Должен признаться, мне немного невдомек, почему такие девочки гоняются за убийцами, — обратился Раффин к Марино. — Когда вы начинали, они, наверное, занимались только проверкой парковочных счетчиков.

Марино направился к телефону.

— Сними перчатки, — бросила я вслед, потому что он всегда забывал это делать, сколько напоминаний «Только чистые руки» я бы ни вывешивала.

Я медленно передвинула увеличительное стекло и остановилась. Колени были испачканные, с содранной кожей, как будто человек стоял голыми ногами на шершавой грязной поверхности. Проверила локти. Они тоже были грязными и ободранными, но об этом трудно было говорить определенно, поскольку кожа почти полностью разложилась. Я обмакнула тампон в стерильную воду в тот момент, когда Марино повесил трубку. Услышала, как он разрывает упаковку новой пары перчаток.

— Андерсон ушла, — сообщил он. — Клета сказала, что с полчаса назад.

— А что вы думаете о культуристках? — спросил Раффин Марино. — Видели мышцы на руках Андерсон?

Я положила рядом с трупом шестидюймовую линейку, чтобы обозначить масштаб, и начала снимать тридцатипятимиллиметровой фотокамерой с макрообъективом. Нашла грязные области на внутренней части рук и промокнула их тампоном.

— Интересно, было ли полнолуние, когда корабль отошел от Антверпена? — произнес Марино.

— Я так думаю: если хочешь жить в мире мужчин, надо быть такой же сильной, как мужчина, — продолжал гнуть свое Раффин.

Журчала бегущая вода, звенели стальные инструменты.

— Сегодня будет новолуние, — сказала я. — Бельгия находится в Восточном полушарии, но лунный цикл у нас одинаковый.

— Значит, могло быть полнолуние, — заключил Марино.

Я понимала, куда он клонит, и мое молчание служило предостережением не затрагивать тему оборотней.

— Что между вами случилось, Марино? Ты проиграл свою должность в армрестлинг? — спросил Раффин, обвязывая бечевкой связку полотенец.

Марино уставился на него в упор.

— Ну конечно, раз она детектив, а вы опять ходите в форме, — продолжал Раффин, ухмыляясь.

— Ты со мной разговариваешь?

— Вы же слышали, что с вами. — Раффин открыл стеклянную дверцу шкафчика.

— Наверное, я старею. — Марино сорвал хирургическую шапочку и швырнул ее в мусорную корзину. — Слух у меня не тот, что был раньше. Но если я не ошибся, ты только что здорово разозлил меня.

— Что вы думаете о женщинах, которых показывают по ящику? Что насчет женщин, соревнующихся в армрестлинге? — говорил Раффин.

— Заткнись! — приказал Марино.

— Вы, одинокий человек, пошли бы гулять с такой женщиной?

Раффин никогда не любил Марино, а теперь имел шанс проявить свою нелюбовь, или считал, что имел шанс, потому что эгоцентрический мир Раффина вращался вокруг очень непрочной оси. С его ограниченной точки зрения, Марино проиграл, поэтому над ним можно издеваться. Пора его проучить.

— Вопрос в том, пойдет ли такая женщина с вами? — У Раффина не хватило ума выбежать прочь из зала. — Или вообще какая-нибудь женщина?..

Марино подошел к нему вплотную. Они стояли так близко, что чуть не соприкасались пластиковыми масками.

— Хочу дать тебе совет, придурок! — угрожающе проговорил Марино. — Заткни свою вонючую пасть, прежде чем она встретится с моим кулаком. И больше не показывай свой щенячий гонор, если не хочешь, чтобы он тебе навредил.

Чак покраснел как рак, и в это время двери раскрылись и вошел Нейлс Уандер с дактилоскопической краской, картой и валиком.

— Сейчас же прекратите, — приказала я Марино и Раффину. — Иначе выгоню обоих.

— Доброе утро, — сказал Уандер, словно оно и в самом деле было добрым.

— У него сильно отслоилась кожа, — сообщила я.

— Значит, будет проще.

Уандер заведовал дактилоскопической лабораторией и мало чему удивлялся. Ему нередко приходилось сбрасывать червей, чтобы взять отпечатки с разложившихся трупов, он не морщился, когда отрезал пальцы у обгоревших останков и относил их в банке к себе в лабораторию.

Я познакомилась с ним сразу, когда начала здесь работать, и с того времени он совсем не постарел и не изменился. Он был лысым, высоким и неуклюжим, всегда ходил в слишком просторных халатах, которые кружились и развевались, когда он торопливо шагал по коридору.

Уандер надел резиновые перчатки и подержал, изучая, ладони покойника, поворачивая их то в одну, то в другую сторону.

— Легче всего будет снять кожу с рук, — решил он.

Когда тело находится в таком плохом состоянии, верхний слой кожи соскальзывает как перчатки, и кстати, его и называют «перчатками». Уандер работал быстро, снимая кожу с каждой руки и натягивая ее на собственные руки в резиновых перчатках. Надев на себя, в каком-то смысле, руки покойника, он обработал каждый палец краской и накатал их на дактилоскопическую карту. Он снял кожу, аккуратно сложил ее на хирургическом подносе и стащил резиновые перчатки, прежде чем направиться к себе в лабораторию.

— Чак, положи это в формалин, — попросила я. — Кожу нужно сохранить.

Он угрюмо отвинтил крышку пластиковой банки.

— Давайте перевернем его.

Марино помог перевернуть тело лицом вниз. Там я тоже нашла грязь, в основном на ягодицах, и взяла с них мазки. Больше повреждений не было за исключением пятна на левой верхней части спины, которое казалось темнее, чем окружавшая его кожа. Я внимательно посмотрела на него через увеличительное стекло, стараясь заглушить собственные мысли, как делаю всегда, когда изучаю повреждения правильной формы, укусы или другие ускользающие от внимания улики. Этот процесс напоминал ныряние с аквалангом в условиях почти нулевой видимости. Все, что я могла сейчас разобрать, — это неясные тени и формы.