Черепаховый суп. Корейские рассказы XV-XVII веков - [44]
Груше был пожалован титул князя Шао[252] — ведь под ее ветвями некогда творил суд правитель Шао, а Тут получил должность правителя Хэнъяна:[253] в этом уезде с давних пор повелось так, что при добром правителе туты росли особенно пышно.
В восьмой луне государь отправился во дворец Петрушки и принес овощи в жертву богу — изобретателю музыки. Пригласив ученых, он толковал и обсуждал с ними классические сочинения. На Абрикосовой террасе,[254] где некогда сиживал Конфуций, и на рыночной площади под софорами[255] собирался целый лес ученых растений, и среди них — Цветущий Чернобыльник, Терновник, Вяз. Расцвет их мудрости служил прославлению царства.
А в это время в уединении жил отшельник Орхидея.[256] Государь призывал его ко двору, но он отказался.
Второе имя Орхидеи было «Растущая», а прозвище — «Наставник с девяти полей».[257] Отшельник отличался стремлением к уединенной жизни, не искал службы, но слава о нем облетела и близких и дальних. Он дружил с Красным Ирисом, который, как знаменитые четыре старца,[258] жил отшельником в горах Шаньшань. Второе имя Ириса было «Яркий», а прозвище «Наставник трижды цветущий».[259] Всякий раз, что они с Орхидеей жили вместе в одном доме, они благоухали одинаково. Их привязанность друг к другу стала известна в мире, как дружба Ириса и Орхидеи. Государь трижды приглашал их ко двору, послал им в дар тюки шелка и камышовые носилки, но они все же отказались и отправили на службу своих учеников — Волшебную Траву, Лакрицу, Гвоздику, Желтую Лилию и других. Второе имя Волшебной Травы было «Указывающая льстеца»,[260] Лакрицы — «Хвост Феникса», Гвоздики — «Узорное Платье», Желтой Лилии — «Трава забвения печали». По природе все они были честными и прямодушными, не признавали пустой цветистости. Гвоздика и Желтая Лилия вместе процветали на службе, и обе всячески способствовали усилению мощи государства. «Траву забвения» называли еще «Мать»;[261] он был чрезвычайно почтительным сыном и прислуживал матери в северном зале, ни разу не покинув ее. Царь хвалил травинку за то, что она от природы такая преданная.
В третьем году правления сослали Шиповника в Большие пески.[262]
Некогда, еще во времена Восточного Глиняного Горшка, жил Улинский Персик, который происходил из знатной семьи. Потомки его пышно расцвели. Все они приходились родственниками государю по женской линии, были расточительными не в меру и даже прославились этим. Среди них только Белый Персик оставался безупречно чистым. Он позже других познал жизнь в пышном цветении и вместе со своим другом Сливой был одинаково хорошо известен людям своего времени. А еще они прославились тем, что Цветущий царь их очень любил и сделал приближенными к своей особе чиновниками.
Жила тогда же и некто Ива, которая вела свой род по женской линии от тех самых ив из Вэйчена, воспетых в стихах поэтом Ван Вэем.[263] Иву еще называли «Юной». В молодости, в расцвете славы она затмевала самих Персиков. Люди вокруг расхваливали кто Иву, кто Персиков — вот так они все разделились в конце концов на партии — Красных и Белых. А в одном роду нашлись такие, что стояли посередине, не склоняясь ни к тем, ни к другим. Их называли партией третьего цвета — Желтыми. При дворе возвышали то одну, то другую клику, а Цветущий государь не мог положить этому конец, оттого эти партии и продолжали существовать. Да и сам государь принадлежал к Красным и старался брать на службу только сторонников своей партии. Это обеспокоило Гортензию и Подсолнечника, и они, сговорившись, решили указать государю на необходимость сохранять равновесие между Красными и Белыми, а не отдавать предпочтение только тем или другим. Тем не менее Белые пышно разрослись. Шиповник даже запах потерял с досады, он язвил и своими злыми остротами колол всех придворных (имеются в виду уколы его шипов). Гортензия обличила его, и Шиповник был сослан государем. Из Желтой партии тоже кое-кого выслали за стены столицы. Их стали называть «Изгнанные за ограду».
Подданный-историк замечает: «Белая и Красная партии, принесшие немало вреда государству, не отличаются от танских Ню и Ли или сунских Лоянцев и Ичуаньцев.[264] Министр Гортензия оказался способен упорно хранить между ними согласие и сделать так, чтобы при государевом дворе было радостно и спокойно. Поистине он, что называется, обладал талантом первого министра. Разве могут не брать с него пример те, кто в будущем займет должность главы всех чиновников!».
