Череп императора - [50]
Я сказал: «Погоди, я сейчас» — и вышел в ванную. Заперся, напился из-под крана, сполоснул лицо. Из зеркала на меня смотрел небритый, потрепанный и явно усталый тип. С красными глазами и опухшими веками. От недосыпания, наверное. Пьян я все еще был, весел — уже нет. Я сел на край ванны и закурил.
Видит Бог, я устал от этой истории. Я не хотел к ней возвращаться, не собирался о ней даже вспоминать. Вспоминать о том, что где-то в холодном морге ждет отправки в Китай тело бизнесмена Ли. О том, что неподалеку от него, на двух сдвинутых вместе столах, лежит другое тело — рыжебородого, громадного профессора Толкунова. И о том, наконец, что завтра лениздатовские уборщицы будут с большим трудом оттирать сгустки засохшей крови, заляпавшей пол и стены нашего редакционного лифта.
Слишком много всего и сразу. Я разговаривал со всеми этими людьми, видел их живыми и здоровыми. Перед глазами мелькнуло желтое опухшее лицо Ли Гоу-чженя. Ну, не совсем, допустим, здоровыми, но совершенно точно живыми. И вот никого из них больше нет, все они мертвы, скоро будут похоронены и забыты. И скорее всего, Анжелика знает ответ на вопрос — почему все произошло именно так, а не иначе. Значит, пора возвращаться в реальную жизнь и начинать задавать вопросы. Не хочется, ох как не хочется. Но придется. Я с отвращением затушил сигарету и бросил ее в стоявшую рядом с раковиной пепельницу.
Когда я вернулся на кухню, бутылка немецкой вишневой водки выглядела так, будто Анжелика успела приложиться к ней как минимум трижды.
— Ну наконец-то! — обрадовалась она и кокетливо взглянула на меня сквозь стакан, в котором розовело не меньше чем на три пальца. — Ты куда пропал? Целоваться-то будем или как?
— Или как, — сказал я и убавил громкость магнитофона.
Анжелика опустила стакан и взглянула на меня с недоумением.
Я закурил и сел по другую от нее сторону стола.
— Ты чего? — удивилась она.
— Лешу Молчанова застрелили, — сказал я. — Он успел доползти до Лениздата, а вечером в больнице умер.
Фраза, казавшаяся мне убийственно убедительной, прозвучала пошло и фальшиво. Как в дешевом кино.
Не знаю, на что я рассчитывал, но ничего особенного не произошло. Анжелика не побледнела, не выронила из ослабевших пальцев стакан и не растерялась. Она всего лишь вскинула брови и удивленно посмотрела на меня.
— Какого Лешу Молчанова? Стогов, тебе что — плохо?
— Твоего приятеля из джипа. Того самого, которому я на Невском разбил физиономию.
— Милый, у тебя температура, да? Ты о чем говоришь-то?
Я смотрел на Анжелику, Анжелика смотрела на меня. В магнитофоне едва слышно завывало что-то сладострастное.
— Не надо делать из меня идиота, — наконец сказал я. — Ладно?
— Ладно, — кивнула Анжелика.
— Два дня назад я, помнится, повстречал тебя ночью на Невском. В компании милых молодых людей. Вы ехали на джипе и, если я правильно вас понял, собирались меня подвезти. Помнишь?
— Ну, допустим.
— Так вот. Тот из твоих приятелей, которому я тогда разбил лицо, — убит. Застрелен.
Анжелика презрительно скривила губы и долила себе в стакан остатки розовой немецкой водки.
— Господи! Я-то думала — какой такой Леша Молчанов? С чего ты взял, что это мои приятели?
— Н-ну, как… Ты же сидела с ними в машине.
— Ну и что? Ты тоже в ней сидел. Всего через десять минут после меня.
Она посмотрела на меня, сказала: «Царствие ему небесное, этому Леше!» — и лихо, не морщась, выпила все, что было у нее в стакане.
— Только не надо рассказывать мне, что в тот день ты видела всю эту бритоголовую компанию первый раз в жизни, — немного подумав, сказал я.
— Я и не рассказываю. Заметь, Стогов, я вообще ничего тебе не рассказываю. И ни о чем тебя не спрашиваю. Сижу себе помалкиваю.
— Ну и?..
— Что «ну и»? Стогов, тебе очень хочется испортить вечер? Мне — нет. Чего ты завелся? Я ведь не пытаюсь устроить тебе разбор полетов? Нет? Вот и славненько. И ты мне не устраивай. Лучше выпить чего-нибудь принеси.
— Погоди… — начал было я.
— Нет, не погожу, — перебила Анжелика. — Не будь занудой. Сказано тебе, волоки сюда алкоголь, значит, волоки. Сам хвастался, что у тебя полный бар модных бутылок.
Я сходил в комнату и принес сразу две бутылки «Смирновской» водки. Одну целую, закупоренную, а вторую — больше чем на треть уже выпитую. Не скрою, ледяное Анжеликино спокойствие все-таки начало понемногу сбивать меня с толку. По крайней мере, выглядело оно вполне правдоподобным.
— Ты все-таки объясни, — сказал я, — что ты там делала, в этом джипе?
— Стогов, — невозмутимо проговорила Анжелика, — иди на хрен, понял?
— Нет, не понял.
— Ну на этот-то раз чего ты не понял?
— Да ничего не понял, — разозлился я. — Ты что, хочешь сказать, что оказалась в машине случайно?
— Ага, — сказала Анжелика, сосредоточенно сдирая с бутылки крышечку. — Случайно. Не скажу, что это был мой счастливый случай.
