Черчилль и Оруэлл: Битва за свободу - [89]

В публичной сфере репутации Черчилля был нанесен тяжелый удар в конце 1950-х гг., когда начался ответный огонь в виде критических книг о нем, отчасти спровоцированный его же мемуарами. Самой заметной стала публикация в 1957 г. отредактированных воспоминаний фельдмаршала Алана Брука. Следом дали о себе знать упертые империалисты, заявившие, что Черчилль продал Британию. «Трагедией Черчилля стало его смешанное происхождение, – обличал Р. У. Томпсон, журналист и историк, объединившийся с военным теоретиком Бэзилом Лидделом Хартом. – Его английский отец и американская мать были повинны в опасной расщепленности его привязанностей»[1059].

Сравнительно недавно появилась группа ученых, выступивших с ревизионистскими трудами о Черчилле под сенсационными названиями вроде «Черчилль: маски сорваны». Однако они почти не влияют ни на широкую публику, ни даже на широко мыслящих авторов, например Элиота Коэна. В сущности, эти книги сводятся к предложению читателям забыть о лесе – жизни Черчилля во всей полноте – и сосредоточиться на нескольких деревьях, заслуживающих, по мнению данного автора, большего внимания.

* * *

Сегодня Черчилль предстает, своего рода, героем фольклора, кладезем премудрости, неким аналогом Йоги Берры, бейсболиста из «Нью-Йорк Янкиз», почти столь же прославившегося фразами, ошибочно ему приписываемыми (например, «Никто туда больше не ходит, там слишком людно»), как и реально сказанными. Ложных цитат развелось столько, что Центр архивов Черчилля создал на своем сайте раздел якобы его фраз, которые он не произносил[1060]. Например, широко известна история, будто леди Астор сказала ему, что если бы она вышла за него замуж, то подлила бы яд ему в кофе, на что он ответил, что, женись он на ней, выпил бы яд. Было установлено, что этот обмен колкостями восходит к шутке, напечатанной в американской газете в 1900 г.

Одну фразу упорно приписывают и Черчиллю, и Оруэллу: «Мы крепко спим в своих постелях лишь потому, что где-то есть решительные люди, готовые совершать насилие, защищая нас»[1061]. На самом деле ни тот ни другой этого не говорил. Впервые эти слова появились в 1991 г. в консервативной газете The Washington Times. Автор статьи, кинокритик Ричард Греньер, дал понять, что перефразирует Оруэлла. По-видимому, имеется в виду замечание Оруэлла из эссе о Киплинге: «Он ясно видит, что люди могут быть высоко цивилизованными, только если есть другие люди, неизбежно менее цивилизованные, готовые охранять и кормить их»[1062]. Греньер не использовал кавычки, чтобы выделить цитату, но через несколько лет два других консервативных американских автора, Кейт О’Бирни из National Review и обозреватель Джордж Уилл, повторили эту фразу уже в кавычках. Затем ее подхватил консервативный британский историк Эндрю Робертс. Наконец, в 2006 г. издание National Review замкнуло круг, безосновательно приписав высказывание Черчиллю[1063].

В других случаях, порой неожиданных, на Черчилля ссылаются верно. В 1964 г. Фидель Кастро признался, что читает воспоминания Черчилля о Второй мировой войне. «Если бы Черчилль не сделал того, что сделал для победы над нацистами, вас бы не было, никого из нас не было бы, – сказал он толпе, собравшейся увидеть нового кубинского лидера, когда тот посетил книжный магазин в Гаване. – Более того, мы должны относиться к нему с особым интересом, потому что он тоже возглавлял маленький остров в борьбе с могущественным врагом»[1064].

Еще одно неожиданное выражение восхищения принадлежит Киту Ричардсу, гитаристу «Роллинг Стоунз», который оправдывал свой разгульный образ жизни, верно цитируя Черчилля: «Я получил от алкоголя намного больше, чем алкоголь от меня»[1065]. Ричардс, родившийся в 1943 г., во время первого премьерства Черчилля, добавил: «Я чувствую нечто подобное в отношении наркоты и прочего. Я что-то от них получал». Иногда подлинные высказывания Черчилля содержат парадоксальный элемент и звучат так, словно принадлежат Йоги Берре, например: «О мире говорится ужасно много лжи, и хуже всего, что половина этого правда»[1066].

У мифологизации Черчилля есть и оборотная сторона. Прежде всего он превратил «особые отношения» Британии и Соединенных Штатов в легенду, и некоторые его последователи держатся ее, очевидно, не понимая, что она была изобретена, чтобы придать ощущение тепла сугубо прагматичному и порой мучительно сложному военному союзу. Как заметил историк Макс Гастингс: «Британские правительства до одержимости пекутся о Соединенных Штатах и о том, как руководство этой страны относится к нам»[1067].

Низшую точку в этой погоне за особыми отношениями с США Британия прошла, способствовав в 2003 г. безрассудному вторжению в Ирак под руководством американцев. «Я поддержал Америку, когда она нуждалась в поддержке», – заявляет в своих мемуарах Тони Блэр, премьер-министр с 1997 по 2007 г.[1068] Было бы вернее сказать, что, когда Соединенным Штатам был нужен мудрый совет настоящего друга, Блэр повел себя как танцовщица из группы поддержки. Пытаясь говорить, как Черчилль, он сразу после террористической атаки 11 сентября 2001 г. заявил: «Мы… здесь в Британии стоим плечом к плечу с нашими американскими друзьями в этот трагический час, и мы, как и они, не успокоимся, пока не изгоним это зло из нашего мира». Он впал в ностальгическую риторику во время посещения Нью-Йорка в том же месяце, когда сказал, вопреки реальности, что в начале Второй мировой войны «была одна страна и один народ, поддержавшие нас». Остается гадать, как отнеслись сведущие в истории граждане Канады, Австралии, Новой Зеландии и Южной Африки – стран, присоединившихся к Британии во время «Блица», – к его точке зрения на то, кто помог Британии в 1939 и 1940 гг., когда американский посол в Лондоне вслух предсказывал победу Германии. По словам австралийского историка Робина Приора, «либеральную демократию в 1940–1941 гг. защищали не Британия с Соединенными Штатами, а Британия и доминионы. Они воевали за свободу, пока крупнейшая демократия в мире подкидывала им какие-то крохи»