Черчилль и Оруэлл: Битва за свободу - [91]
Немногие писатели уделили существенное внимание Оруэллу при его жизни, прежде всего Маггеридж и Артур Кёстлер, ездивший в Испанию в качестве шпиона коммунистов и профессионального журналиста и заключенный там националистами в тюрьму. Как и в случае Оруэлла, опыт гражданской войны в Испании принес Кёстлеру громадное разочарование и в левых, и в правых. Его публичный разрыв с Коммунистической партией произошел, когда он вернулся в Англию, чтобы выступать с речами об Испании, но отказался поносить ПОУМ, которую, по его воспоминаниям, «коммунисты в то время считали врагом номер один»[1079]. Он говорил о том, во что верил, – что лидеры ПОУМ действовали из лучших побуждений и что было глупостью и безобразием называть их предателями.
Кёстлер и Маггеридж были, однако, исключениями, обратившими внимание на Оруэлла, поскольку шли той же трудной дорогой, что и он. Все трое переходили в оппозицию коммунизму, в котором возобладал сталинизм.
При жизни Оруэлл не был включен в британское издание «Кто есть кто»[1080]. Лишь одна его фраза попала в «Знакомые цитаты Бартлетта» издания 1955 г., первого после его смерти[1081]. В 1956 г. Виктор Голланц, издававший ранние сочинения Оруэлла, но порвавший с ним из-за критики писателем сталинизма, написал в письме дочери: «Я считаю, что Оруэлл чудовищно переоценен»[1082].
Еще в 1963 г. поэт и признанный интеллектуал Стивен Спендер считал возможным пренебрежительно отозваться об Оруэлле как о пусть прекрасном стилисте, но, безусловно, малозначительном писателе, не оказавшем сколько-нибудь долговременного влияния[1083]. Что любопытно, он заявил это в книге о вдове Оруэлла Соне. На вопрос об Оруэлле в интервью Спендер ответил самым неуклюжим из своих комплиментов: «Если внимательно читать его произведения, часто думаешь, что он приходит к правильным выводам по совершенно неверным причинам»[1084]. В своей отталкивающей автобиографии Спендер вообще не упоминает Оруэлла, хотя о себе самом во время пребывания в Испании времен гражданской войны разливается, как бледная копия Хемингуэя: «Постоянное ощущение… что живешь текущим моментом, было настолько острым, что все прочее было забыто, и ты замирал с чувством чего-то неповторимо испанского»[1085]. Он также с иронией утверждал: «Мои стихи [присылаемые] из Испании были стихами пацифиста, который тем не менее поддерживает военные действия»[1086]. Неудивительно, что Кёстлер, поспорив однажды со Спендером о политике в лондонском «Кафе Роял» (где, как уже упоминалось, постоянно бывал Оруэлл), с презрением сказал: «Ничего больше не говорите, ничего, потому что я могу предсказать все, что вы собираетесь сказать в следующие двадцать минут»[1087].
Несколько последующих критиков ценили Оруэлла столь же низко, что и Спендер, но в 1960-е гг., примерно в то время, когда Спендер сбрасывал его со счетов, начался неуклонный подъем репутации Оруэлла, занявший несколько десятилетий[1088]. Впервые были изданы сборники его эссе.
С тех пор его репутация выросла неимоверно. Сегодня Оруэлл считается крупнейшей фигурой своего времени, а иногда оценивается и как самый значительный писатель столетия. Вокруг него выстроено несколько ретроспективных историй интеллектуализма XX в.
В книге Питера Уотсона «Современный ум», впервые изданной в 2000 г., Оруэлл возвышается до положения центральной фигуры, ориентира[1089]. Первая из четырех частей книги озаглавлена «От Фрейда к Витгенштейну», а вторая «От Шпенглера к “Скотному двору”». Выделяет, хотя и не возносит столь высоко Оруэлла, и последняя работа историка Тони Джадта «Осмысление XX века». История послевоенной Британии, изданная в 2015 г., получила название «Захиревший оруэлловский Лев». Как уже отмечалось, когда консервативный американский журнал National Review составлял список самых значительных небеллетристических книг XX в., Оруэлл, единственный из писателей, дважды оказался в первой десятке с «Памяти Каталонии» и «Избранными эссе»[1090]. Этот список возглавили мемуары Черчилля о Второй мировой войне. Роберт Маккрам, литературный редактор лондонской The Observer, назвал Оруэлла «одним из самых влиятельных английских писателей XX века», а критик Филип Френч в The Guardian пошел еще дальше, объявив Оруэлла, «возможно, величайшим писателем XX века»[1091] без уточнения национальной принадлежности. Не так давно в той же газете «1984» был охарактеризован как, «вероятно, самый знаменитый английский роман XX века»[1092]. В мотивировках судебных решений нынешних членов Верховного суда США Оруэлл является третьим по цитируемости автором после Шекспира и Льюиса Кэрролла[1093].
В своем восхождении Оруэлл не раз становился жертвой на редкость плохого анализа и комментирования, но, возможно, даже это уместно, поскольку немногие выдающиеся писатели создали так много плохих произведений, как он.
Оруэлл в странах социалистического лагеря
