Черчилль и Оруэлл: Битва за свободу - [36]

Дюнкерк

Насколько серьезным окажется бедствие, не мог знать даже Черчилль. Ключевым событием его первых недель в должности премьер-министра стало отступление британцев в прибрежный бельгийский город Дюнкерк в конце мая 1940 г. Несколько сот тысяч[410] британских и союзнических войск попали в немецкое окружение. Если бы немцы решительно атаковали, они взяли бы в плен четверть миллиона человек, лишив Британию армии. Это оказало бы колоссальное давление на Британию, принуждая ее к мирным переговорам, и могло бы заставить Черчилля отступить.

Однако немцы не сунулись в прибрежные районы. Вместо этого подавляющие силы из девяти немецких танковых дивизий остановились вблизи Дюнкерка. Британский генерал недоуменно записал в своем дневнике: «Неясно, по какой причине, но германские танковые колонны определенно остановились»[411].

Некоторые младшие офицеры противника также были удивлены. «Мы не могли понять, почему позволили многим англичанам уйти», – вспоминал Ганс фон Люк, в то время командир разведроты бронетанковых войск[412].

Это позволило британцам начать эвакуацию с берега. Даже сегодня вопрос о том, почему англичанам в Дюнкерке так повезло, остается открытым. Одна группа историков утверждает, что Гитлер, все еще надеясь на мирный договор с Британией, остановил свои танки, чтобы, как объясняет военный историк Стивен Банги, «избежать нанесения британцам унизительного поражения»[413], которое могло бы уменьшить их готовность к переговорам. Исторические свидетельства неоднородны, но согласно одному, весьма убедительному, приказ Гитлера наземным соединениям остановиться был передан незашифрованным, чтобы британцы могли его понять и принять за своеобразное предложение мира[414]. Далее в ходе войны Гитлер часто сожалел, что был слишком добр к британцам. Например, по словам генерала Вальтера Варлимонта, Гитлер заявлял: «Черчилль оказался не способен оценить спортивный дух, который я доказал на деле, воздержавшись от создания непоправимого разрыва между британцами и нами. Мы, однако, удержались от их полного уничтожения под Дюнкерком»[415]. Действительно, допрошенные после войны немецкие командиры подтвердили, что им было приказано остановиться примерно в 13 км от Дюнкерка. «Мои танки держали там три дня, – сказал фельдмаршал Герд фон Рундштедт. – Если бы я поступил по-своему, англичане так легко не отделались бы. Однако руки у меня были связаны прямыми приказами самого Гитлера»[416]. Когда один из генералов, подчиненных Рундштедту, при немногочисленных свидетелях признался Гитлеру, что не понимает причин этого приказа, тот ответил, что «его целью было заключить мир с Британией на такой основе, которую она могла бы принять, не уронив чести»[417].

Однако некоторые серьезные историки допускают, что разговоры об остановке в надежде на мир были выдуманы, чтобы оправдать неудачное решение Гитлера. Например, Ян Кершоу, автор двухтомной биографии Гитлера, делает вывод, что заявление фюрера, будто он намеренно позволил британцам спастись, было «не более чем рационализацией для сохранения лица»[418], а Герхард Вайнберг в своей всеобъемлющей истории войны просто отмахивается от этого объяснения, называя «фальшивкой».

Третье объяснение, поддерживаемое Алистером Хорном, ведущим военным историком, состоит в том, что Гитлер хотел предоставить возможность нанесения решающего удара под Дюнкерком люфтваффе, самому политически лояльному роду войск. Он цитирует слова командующего бронетанковыми войсками Хайнца Гудериана, написавшего, что один из приказов, требовавших от него остановиться, начинался словами: «Дюнкерк следует оставить люфтваффе»[419]..

Какой бы ни была тактическая обстановка под Дюнкерком, в итоге бо́льшая часть британских войск вернулась домой, хотя и потеряв почти все оружие, артиллерию и транспортные средства. Были вывезены около трехсот тысяч человек – две трети из них британцы, остальные французы. Одним из тех, кому не удалось спастись, оказался брат жены Оруэлла, майор медицинской службы, который был ранен в грудь шрапнелью и умер в Бельгии за несколько часов до эвакуации[420]. Эта утрата на 18 месяцев погрузила Эйлин в глубокую депрессию, вспоминал один из друзей: «Нечесаные волосы, исхудалые лицо и тело. Реальность оказалась для нее настолько ужасной, что она выпала из нее»[421]. Майкл Шелден, один из биографов Оруэлла, отмечает, что ее боль не отразилась в письмах или дневниках Оруэлла, не говоря уже о его журналистике и литературной критике. «Он не обсуждал такие вещи с другими»[422], – утверждает Шелден. Оруэлл предпочитал объяснять, что Эйлин измотана работой и должна «как следует отдохнуть».

Важный момент, часто упускаемый при обсуждении эвакуации из Дюнкерка, состоит в том, что надежды Гитлера на мирное урегулирование с Британией не были необоснованными. Теперь мы знаем, что даже во время дюнкеркской операции британское правительство размышляло, не обсудить ли условия заключения мира. 27 мая 1940 г., когда измученные британские войска высаживались с кораблей и лодок по всему юго-восточному побережью Англии, пять членов военного кабинета нового правительства Черчилля спорили о разумности вступления в переговоры о мире. Черчилль был категорически против любого подобного шага, утверждая: «Даже если мы будем разбиты [позднее], то будем не в худшем положении, чем сейчас в случае отказа от борьбы».