Черчилль - [30]

Я ощутил безмерное чувство облегчения. Наконец у меня достаточно власти, чтобы управлять ситуацией. Я чувствовал, словно иду бок о бок с судьбой, и что вся моя прежняя жизнь была лишь подготовкой к этому часу, к этому испытанию. Десять лет в политических джунглях освободили меня от заурядного партийного антагонизма. За последние шесть лет я столько раз предупреждал об опасности, я так подробно ее описывал, что сегодня, когда все это стало ужасающей реальностью, уже никто не сможет мне возразить. Меня нельзя упрекнуть ни в разжигании войны, ни в отсутствии желания к ней подготовиться. Я думаю, что многое знаю о ней, и уверен, что не проиграю. Именно потому, в нетерпении перед наступлением нового дня, я крепко спал. Ободрение приносил не сон, но реальность.

Глава шестая Взлет и падение

Будучи премьер-министром и министром обороны с мая 1940-го по июль 1945-го Черчилль, по собственному признанию, постепенно сосредотачивал в своих руках все больше власти. Возможно, никто из британских политиков не обладал властью в такой концентрированной форме и в таком объеме на протяжении столь длительного времени. Первый вопрос: спас ли Черчилль Британию? Какова его роль в спасении страны и в достижении победы?

Чтобы ответить на этот вопрос, имеет смысл проанализировать особенности и возможности соответствующего момента: иные из них были результатом объективной реальности, другие плодом его гения и напряженных усилий. Всего их десять.

Во-первых, как гражданский лидер Черчилль выиграл от изменения общественного мнения в плане доверия к «сюртукам и каскам» – как говорили во времена его молодости. В годы Первой мировой войны уважение к «каскам» и пренебрежение к «гражданским» создавали проблемы для гражданского правительства даже в лучшие дни правления Ллойда Джорджа. «До публики во множестве доносили ту глупую идею, что только генералы и адмиралы имеют право судить о ходе военных действий, а гражданские чиновники любых рангов в этом вопросе ничего не понимают. Идея эта была растиражирована в миллиардах газет». Ллойд Джордж сталкивался с непреодолимыми трудностями, пытаясь уволить кого бы то ни было, кто носил мундир, он как ни хотел, но так и не решился сместить Хая, главнокомандующего западным фронтом.

К началу Второй мировой войны правда об ошибках, прежде допущенных военными, столь глубоко въелась в сознание нации, что ситуация стала прямо противоположной. Героя войны не существовало до тех пор, пока Монтгомери запоздало не сделался таковым. Черчилль же пришел к власти, имея репутацию человека, говорившего правду в 30-е,и вновь честно предупредившего об опасности, с которой Британия уже столкнулась. Он никогда не колебался, если на то не было веских причин, увольняя генерала, даже такого популярного, как Арчибальд Уэйвелл, командующий британскими войсками в Египте. Он чувствовал свою власть и пользовался ею: однажды его видели ходящим из угла в угол по пустому кабинету, уволив несколько человек, он повторял: «Я хочу, чтобы все они почувствовали мою силу». Черчиллем безмерно восхищались, даже любили, но при этом всегда боялись.

Во-вторых, концентрация власти в лице Черчилля, заручившегося поддержкой всех политических партий, означала, что не было объективных и существенных препятствий для принятия правильных решений. Его поступки всегда были оправданы. Он обо всем докладывал королю и всегда его выслушивал: через несколько месяцев Георг VI совершенно переменил свое отношение к Черчиллю: «Я не могу желать лучшего премьер-министра», – писал он. Черчилль придерживался всех процедур и правил Кабинета министров. Наконец, он был почтителен с Парламентом, особенно с Палатой общин, он вел себя так, будто он не более чем слуга народных избранников. Это не было простой формальностью. Черчилль руководствовался религией, которая называлась «Конституция Британии», ее духом и буквой, а Парламент стал церковью, которой он поклонялся и чьим решениям подчинялся. Все это уравновешивало и освящало ту неограниченную власть, которой он пользовался. В отличие от Гитлера, он руководил, будучи лишь частью структуры, которая представляла собой нацию. Он никогда не был диктатором, и ужасающий пример Гитлера всегда стоял перед ним, предотвращая его от чего бы то ни было подобного. Это было чрезвычайно важно для выстраивания его отношений с военными – с генералом Аланбруком, адмиралом Каннингемом, маршалом авиации Порталом. Военные решения он принимал совместно с Кабинетом. Но способ их исполнения был целиком на усмотрение командующих войсками. Черчилль мог угрожать и упрашивать, кричать и горячиться, но, в конечном счете, он безоговорочно соблюдал процедуру и оставлял последнее слово за военными. Гитлер поступал ровно наоборот, что и стало основной причиной поражения Германии в войне. Было еще одно существенное отличие: все без исключения приказы Черчилля были изложены в письменной форме, четко и понятно. Все, что говорилось, затем немедленно записывалось. Все приказы Гитлера, как правило, передавались из уст в уста: «Это воля Фюрера…» Система письменных приказов Черчилля, ясная и четкая, его педантизм в соблюдении границ между ответственностью гражданской и военной, стали одной из причин преданности и уважения к нему со стороны генералов даже при том, что его методы, особенно в последние годы, как будто проверяли на прочность их терпение и выносливость.