Чемпион - [19]

Правда, хотя «врагов» у меня и немного, но они все зубастые. Например, возьмем Жантаса. Он один загово­рит десять человек и всегда готов меня подкусить. А ста­роста Темир? Он вообще скромный и ни с кем не в ссоре. Однако я сам его задеваю, дав ему прозвище «домосед». Это за то, что он всегда сидит и книги читает. Нужно сказать, в нашем классе, да и во всей школе, нет никого, кто бы читал больше Темира. Он пользуется большим ав­торитетом не только среди ребят, но и среди учителей. «Вот если бы удалось привлечь его на свою сторону, — думал я, — тогда бы мои дела пошли куда лучше».

Уже поздно. На улице почти никого нет. Я иду к до­му Темира, рассчитывая повстречаться с ним и погово­рить. Перед их домом на велосипеде катается его млад­ший братишка Тельжан — ученик третьего класса.

— Тельжан, иди сюда, — сказал я ему, но он не идет. — Тельжан, ну иди же сюда!

— Чего тебе?..

— Позови Темира.

— Ишь ты, какой хитрый, хочешь уехать на моем велосипеде!..

— Зачем мне твой велосипед? Мне нужен Темир.

— Позови сам.

Самому зайти в дом мне неудобно. Скажет, вот драз­нил, дразнил, а теперь пришел. Меня начало злить упрям­ство Тельжана. Я пытался его уговорить, но он даже ухом не повел. «Ах, ты, ну погоди же», — подумал я и, когда он стал проезжать мимо меня, бросился за ним.

Желая ускользнуть от меня, он повернул круто в сто­рону, но под переднее колесо велосипеда попал камень, и Тельжан распластался на земле. Какой у него пронзи­тельный голос! Он кричал, как раненый.

Из дома выбежала мать Темира.

— Что случилось? Что такое?

Тельжан завопил еще больше. Потом, все еще про­должая плакать, он встал и сказал, что всему виной я.

Мать Темира подошла ко мне и начала меня отчиты­вать:

— Что ты тут ходишь вечером? Всем известный хули­ган! Уйди прочь! Попробуй еще раз прийти сюда, я тебя встречу!..

Если бы это случилось немного раньше, я бы нашел­ся, что ответить этой противной старухе. Но сейчас я не могу, ведь я дал торжественное обещание исправиться.

* * *

...На следующий день после уроков состоялось общее собрание нашего класса. Присутствовал Ахметов. Майкановой не было. Оказывается, она уже не является на­шим классным руководителем. Теперь вместо нее назна­чен Оспанов. Этот Оспанов не так уж плохо относился ко мне. Иногда он сам рассказывал про свои шалости, которые совершал в детстве. Словом, он был намного луч­ше Майкановой.

Первым заговорил Ахметов. Он ознакомил учеников с решением педсовета. Потом вызвал меня к доске и по­ставил перед всем классом.

— Что ты скажешь своим товарищам? — спросил он.

Что я могу сказать? Я повторил то же самое, что говорил вчера на педсовете.

— Садись.

Я пошел на место и сел.

— Теперь слово за вами, — обратился Ахметов к уча­щимся, — что вы скажете? Вы верите обещаниям Кады­рова? Если вы дадите поручательство, что он исправит­ся, то дирекция школы поверит вам. Тогда Кожа останет­ся в школе. Если — нет, он сегодня же будет исключен из школы. Кто хочет слова?

— Я! — вскочил с места Жантас и быстро загово­рил. — Кадырова надо исключить! Он обещания дает, но не выполняет. В прошлом году тоже обещал много раз. Если кто покритикует его, он готов драться Он даже пи­шет письма девочкам...

Эти слова совсем пора­зили меня. Ребята, грохо­ча партами, повернулись ко мне.

— Какой девочке? — спросил Оспанов.

— Не знаю какой... Но в начале письма ска­зано: «Дорогая Ж.»

— Неправда! — воск­ликнул я.

— Нет, правда. Тогда еще я заметил, как ты чи­тал из-под парты, вот так.

— Я писал это письмо сыну моего дяди, что в Сарытогае.

— Нет, это письмо, написано девочке. Там были слова: «Давай дружить».

— Сын дяди мне действительно нравится и я хочу с ним дружить...

Нас перебил Оспанов.

— Хорошо, что ты еще скажешь, Жантас?

— Все.

Вопрос о письме больше не поднимался, и это было уже хорошо. Я осторожно покосился в сторону Жанар, она тоже, будто подозревая что то, моргала глазами, переводила взгляд то на одного, то на другого и волновалась еще больше, чем я.

Вторым взял слово Темир. Свое выступление он написал на двух страницах. Он держал листок бумаги обеими руками и читал однотонно, как лектор.

— Товарищи, то, что товарищ Кадыров недисциплинированный, это правда. Он пока что не оправдал высокого звания пионера. Он сдружился с таким хулиганом, как Султан, иначе говоря, он тянет назад наш класс.

Слушая эти слова Темира, я думал: «Я знаю, куда ты клонишь...»

Однако, хотя вначале он говорил обо мне плохо, по­том, когда перешел на вторую страницу листа, резко пе­ременил свое отношение ко мне. Меня это даже удивило.

— Кадырова мы должны исправить, — сказал он. — Если мы исключим его, тогда выходит, что наша пионер­ская организация не способна воспитывать...

Он говорил много и скучно, как-то уж слишком по-книжному, но я понял, что он меня защищает. Значит, не сердится. Молодец!

Свое выступление Темир закончил, уже не глядя в бумажки:

— Кадырову надо в последний раз объявить строгий выговор и оставить в школе.

Я даже потихоньку вздохнул. Молодец все-таки Те­мир! Он не такой злопамятный, как Жантас. Про себя я благодарил его.

Выступили еще три-четыре человека. Все они внача­ле обрушивались на меня, припоминали все мои про­ступки, потом говорили то же, что и Темир: «Оставить в школе, воспитывать».