Чемодан для Спенсера - [34]

Эмбоа выпустил дым.

— Даже преуспей вы в получении плутония, их судьба по необходимости была бы той же. Вы должны понять, что совершенно непрактично держать два человеческих существа под арестом длительное время. Ваша жена и дочь были ликвидированы десять дней назад. Девушка несколько раз пыталась бежать. У меня не было выбора, кроме как отдать приказ.

В уме Холлистера его руки были на горле Эмбоа, душащие, ломающие, выдавливающие из него последние унции жизни. Но только в уме. На самом деле тело его оставалось неподвижным. Низкий, животный стон рвался с его губ.

Водитель остановил "фиат” в дальнем конце порта Сан Себастиано. Эмбоа открыл дверцу и ступил наружу. Бросив сигарету на дорогу, он тщательно растер ее безупречно сверкающим носком ботинка. Затем нагнулся к окну водителя.

— Гони минут десять или больше. Он к этому времени уже будет годен только на мусор. — Эмбоа бросил горький взгляд на тело, торчавшее на заднем сиденье. — Не думаю, что он даже пытался выполнить свою часть договора. Наверное, считал, что сможет вести двойную игру с самого начала и нажиться на нашей потере. Что ж, он недооценил нас. Но мы все равно проиграли.

Эмбоа вышел из машины и пошел обратно к городу. Водитель включил сцепление, и “фиат" покатился по старой Аппиевой дороге, неся мимо могил знатных римлян оцепенелую, немую фигуру Ника Холлистера.

У себя в офисе Эмбоа сумрачно пролистал утренние газеты, стараясь по возможности оттянуть время сообщения в Масабару. Он сделал все, что было в его власти, чтобы обеспечить успех миссии. Но он знал, что на него свалят ответственность за ее провал. Настоящая вина лежала на его начальстве в Масабаре. Они выбрали не того человека. Но они этого никогда не признают. Вину следует установить. И он боялся, что обвинят его. А плата за неудачу в предприятии такого масштаба должна быть высокой. Провал может стоить ему должности в Риме и вернуть его в страшное ничтожество Масабары. И может стоить ему жизни.

Он обдумывал имеющиеся у него альтернативы, и среди них — побег, когда в его поле зрения попал заголовок в левом нижнем углу парижской газеты: “ПОХИЩЕНА АМЕРИКАНСКАЯ ДЕВУШКА”.

Газетная заметка рассказывала, как Бернадетта Финлеттер исчезла во время остановки в Париже римского рейса из Нью-Йорка. “Девушка находилась во время полета в компании бывшего кинокумира Роя Спенсера. Со Спенсером она и покинула самолет. Есть основания предполагать, что девушка несовершеннолетняя и что мистеру Спенсеру грозит серьезное обвинение, когда пара будет обнаружена...”

Значит, Холлистер говорил правду. А он, Эмбоа, дал маху. Получив отсрочку, Холлистер доставил бы товар. Теперь Эмбоа придется делать это самому: подключать своих людей, со всем исходящим отсюда риском. Это был его единственный шанс. Времени, чтобы организовать посредников, не будет. Если плутоний все еще на свободе, в распоряжении беглого актера и девицы, ему таковым оставаться недолго.

Он вырвал заметку из газеты, позвал секретаршу и попросил немедленно прислать Росаби, когда он вернется на “фиате”, а также заказать билеты на ранний рейс в Париж.

Глава двадцать седьмая

Рой Спенсер обнаружил, что сидит на скамейке в пестрой тени каштана. Он был на площади Сен-Сюльпис. Он знал эту площадь. Знал эту массивную церковь, выходящую на одну из ее сторон. Он приходил сюда много раз — прежде, во время первого приезда в Париж, когда он был молод.

Ноги болели — в икрах и особенно в щиколотках. Тело казалось пустым и бесплотным, как раковина из папье-маше. Он не помнил, как добрался сюда и как долго здесь просидел. Удивительнее всего, что не мог вспомнить, почему он в Париже. Ему же сниматься в Риме.

Он посмотрел на часы. Три двадцать пять. Но вот насчет дня он был не уверен. Он ощутил, что одет не так. Нет пиджака, и галстука нет. Рубашка и брюки в складках, будто их выстирали и выкрутили досуха без утюжки. Волна страха поднялась в нем. Внезапный пот выступил изо всех пор, потек по вискам, по лбу. Он вспомнил девушку из самолета.

Она выиграла приз — поездку в Рим. Они вместе сошли с самолета в Париже и приехали в отель. Вместе пили шампанское. Было что–то еще, кроме этого, — но он не помнил, что. Может быть, в шампанском был наркотик. Девушка забрала деньги и выставила его бродить по улицам с помрачненным сознанием?..

Спенсер ощупал свой брючный карман и удивился, обнаружив там бумажник. Вынув его, он пересчитал деньги. За вычетом нескольких франков, все было цело. А дорожные чеки? Но они были в кармане пиджака, там же был и паспорт. Что произошло с его пиджаком? Он чувствовал себя слабым и вымотанным. Во рту пересохло. Ему следует позвонить Арни, в Нью-Йорк. Арни знает, что делать.

Через площадь находилось маленькое кафе, непримечательное заведение без названия, обозначенное на вывеске словами “БАР-ТАБАК”. Он заставил себя встать и зашаркал, ссутулившись, будто старик, через площадь в кафе. Он уселся за столик на улице и попросил кофе и рогалики. Когда заказ принесли, он набросился на рогалики. Быстро и жадно, словно человек, которого морили голодом, он уничтожил их все. Затем разбавил черный кофе кипяченым молоком и опустил в него три кусочка сахара, помешал и, не дожидаясь, пока сахар растает, одним глотком выпил полчашки и попросил еще рогаликов. Наружность и поведение его так насторожили официантку, что она попросила уплатить вперед.