Чем я хуже? - [77]
— Какого плана? — удивился (или сделал вид, что удивился) Сталин.
— Плана спущенного сверху в областные, городские, районные отделения НКВД: какое количество врагов народа они должны разоблачить. Это, по-вашему, нормально? Есть реальные враги — нет реальных врагов. А определенное количество — будь добр, предоставь (или сам займешь их место). И садят наши доблестные органы за всякую ерунду, и «добровольно сознавшихся» заставляют тянуть за собой сослуживцев, знакомых и родственников, придумывая мифические разветвленные организации. А потом, повторюсь, некому у станка на заводе стоять, некому новый станок сконструировать, некому дивизией командовать, некому студентов учить, некому науку двигать, некому даже хорошую песню написать. А те, кто талантливо и умело, на пользу стране и социализму, могли бы этим всем заниматься: кто расстрелян, кто чернорабочим вкалывает без особой пользы для народного хозяйства и мрет раньше времени от недостаточной кормежки, негодной одежды и просто скотски-издевательских условий работы и быта в лагерях и тюрьмах. Это по-хозяйски? (Сталин, попыхивая, сосал трубку и не отвечал). Еще дедушка Крылов предупреждал: «Беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник».
— Я вас понял товарищ Максимов, — сказал Сталин. — Мы обсудим с товарищами такую вашу интересную точку зрения.
— Извините, товарищ Сталин, у меня еще небольшое дополнение. Во время войны вы сами распорядились оправдать и выпустить из лагерей некоторое количество еще живых военачальников разного ранга. Все они умело и успешно командовали. Заслужили награды. Ни один из освобожденных не предал.
— И кого я выпустил? — пыхнул дымом Сталин, — Просто интересно.
— Особо я этим вопросом не занимался, не изучал. Из прославившихся помню, пожалуй, только двух: Константина Рокоссовского и Александра Горбатова. Еще. В начале войны, вняв настоятельным просьбам товарища Судоплатова вы распорядились освободить многих из его осужденных разведчиков. И тоже, о предательстве с их стороны я не слышал. Также было разрешено отправлять на фронт простых зэков из лагерей — по их желанию — искупать вину кровью. И зеки шли на фронт в штрафные части и искупали. Кто выживал, после ранения или значительного отличия в бою, — продолжал воевать уже в обычных армейских частях. Кое-кто даже сумел выслужиться в офицеры и был награжден орденами-медалями. К примеру. Был такой Владимир Карпов. Хотя, почему был? Сейчас здесь он вполне еще есть. Так вот этого Карпова посадили перед самой войной. Не помню: он уже сидит или еще нет за какую-то сущую глупость, назвав ее антисоветской агитацией. Он был курсант какого-то военного училища, в Ташкенте, по-моему. Карпов попросился из лагеря на фронт. Отпустили. Воевал в штрафниках. Ранен не был, но заслужил перевод в обычную часть, в разведку. Опять успехи. Получил лейтенанта, командовал разведвзводом. Сногсшибательно командовал. Проявил и личную отвагу и умение, и командные способности. Десятки взятых языков и сотни убитых в ближнем бою в составе своей группы. Несколько десятков мертвых фашистов — его личный счет. Захваченные малыми силами населенные пункты. Взорванные гранатами дзоты, позволившие наступающей пехоте атаковать без особых потерь. Несколько раз из немецкого тыла вызывал огонь наших батарей на себя. При этом уничтожалась не только немецкая пехота, но и бронетехника. Кончил войну Героем Советского Союза и с внушительным иконостасом на груди. И это бывший зэк. Так стоило ли его за пустяк сажать?
— Да, случались у нас перегибы в работе органов, товарищ Максимов. В чем-то вы правы. И были, и, допускаю, есть до сих пор. Мы работаем над этим. Но и называть всех осужденных невиновными — тоже перебор с вашей стороны.
— А еще, товарищ Сталин, вы некоторых, чем-то, очевидно, нравящихся вам людей распоряжались не трогать, хотя компромата на них было выше крыши.
— Что вы имеете в виду? — вскинул бровь Сталин.
— Да, хотя бы Светлова. Поэта Михаила Светлова. Вы знаете, мне нравятся его стихи. И не только его знаменитая «Гренада». В 70-е годы многие его стихи стали песнями. Во время моего детства он был довольно популярен, хотя уже к тому времени умер вначале 60-х от рака легких. Мне было интересно, и я познакомился с его биографией. Так вот, в конце тридцатых, точно не помню когда, НКВД вам составило справку из заведенного на Светлова дела. Там что ни абзац — то явная 58-я статья. С моей точки зрения, там выдумки не было — сплошная правда, но с точки зрения органов эта правда взывала об аресте. Светлов дружил с троцкистами, в разговоре с разными людьми излишне чистосердечно называл все своими именами. Выказывал недовольство массовыми репрессиями. Говорил об уничтожении старых большевиков и приходе на их место в партию карьеристов. На него постоянно доносили. Но вы его не трогали.
