Чем я хуже? - [78]

— Предлагаете, чтобы я дал его делу законный ход?

— Да, что вы, товарищ Сталин. Конечно же, нет. Просто прошу вас также милосердно и с выгодой для страны, относится и к другим, менее талантливым людям.

— Вас послушать, товарищ Максимов, так среди осужденных вообще врагов нет, сплошь одни невинно пострадавшие.

— Конечно, товарищ Сталин, шпионы и враги среди них были. Спорить не буду. Но в подавляющем меньшинстве. А в основном страдали и уничтожались обычные советские люди. Кто-то из них был равнодушен к построению социализма, а кто-то — предан до глубины души. НКВД не разделяло. Повторюсь. В данный исторический момент, когда Гитлер при подстрекательстве Запада уже развязал Вторую мировую войну, для Советского Союза на счету каждый слесарь, каждый инженер, каждый военный, каждый профессор или обычнейший хлебороб на своем месте. Прошу вас, товарищ Сталин, только вы можете остановить вопиющую бесхозяйственность в обращении с трудовыми и военными ресурсами.

— А вы знаете, как меня в неофициальной обстановке, чаще за глаза, называют в моем ближайшем окружении?

— Знаю, товарищ Сталин — Хозяин.

— И вы, товарищ Максимов, не боитесь меня, Хозяина, обвинять в бесхозяйственности?

— Не я, товарищ Сталин, обвиняю — факты. А насчет бояться… Добровольно явившись на Лубянку, я приготовился ко всему: и к смерти, и к пыткам, и к долгому мучению в тюрьмах и лагерях. Не знаю, в курсе ли вы, но, к примеру, Рокоссовский, которого пытали именно физической болью, все вынес и не возвел поклеп ни на самого себя, ни на других людей. Вдохновляет меня только надежда на ваше здравомыслие, Иосиф Виссарионович. Вам, именно, как ХОЗЯИНУ, элементарно выгодно пересмотреть в ближайшее время политику борьбы с врагами народа. Ваше ХОЗЯЙСТВО от вас это требует. Особенно при изменившейся мировой обстановке.

— А ответьте мне, товарищ Максимов, еще на такой вопрос, — стал аккуратно вытрушивать в пепельницу золу из выкуренной трубки Сталин, — а кто из советских военачальников хорошо зарекомендовал себя на грядущей войне?

— Самым знаменитым, товарищ Сталин, стал нынешний победитель японцев — Георгий Константинович Жуков. Он чуть ли не всю войну был, как в моем времени называют, «кризис-менеджером» (кризисным руководителем). Человеком, который лучше других руководит в кризисных ситуациях и, как правило, их исправляет, такая себе живая палочка-выручалочка. Вы его гоняли с одного фронта на другой: немцы чуть с ходу не захватили Ленинград — Жукова туда, фронтом командовать; неожиданный прорыв немцев к скудно защищенной Москве — возглавить оборону Жукову, и так вплоть до штурма Берлина. Также успешно командовали маршалы (сейчас у них пока еще звания другие): Василевский, Малиновский, уже упомянутый мной Рокоссовский.

— Рокоссовский стал маршалом? — перебил Сталин.

— Так точно. Стал. А еще, после войны, вы его назначили министром обороны Польши.

— Любопытно, — кивнул Сталин. — Продолжайте, товарищ Максимов.

— Продолжаю: Конев, Толбухин, Говоров, э-э-э… Сейчас вспомню… Мерецков…

— А маршал Ворошилов? А Буденный?

— Ворошилов, Буденный… — кивнул Алексей Валентинович. — Видите ли, товарищ Сталин. Ваши, если можно так сказать, друзья однополчане по войне Гражданской, просто не сумели перестроиться в быстро меняющихся реалиях войны современной. Они не предавали, нет. Просто не успевали угнаться за прогрессом. Ну, не получалось у них успешно командовать. Климент Ефремович, нынешний нарком обороны, чуть, извините за неприличное слово, не просрал Ленинград. В отчаянии он даже лично, будучи командующим фронтом, водил морскую пехоту в штыковую атаку. Как смерти искал. Не нашел. Потом вы его все время понижали в должностях. Но по старой памяти не наказывали. Семен Михайлович тоже как-то не смог отличиться. Его тоже понижали и назначали на второстепенные места.

— А Тимошенко не стал маршалом?

— Точно, — хлопнул себя по лбу Алексей Валентинович, — Тимошенко. Как я забыл. Была еще перед войной такая песня: «Маршал Тимошенко нас учил отваге, в грозный бой ведет нас сталинский нарком…».

— Нарком? — переспросил Сталин. — Перед войной?

— Да, — кивнул Алексей Валентинович. — Вы Ворошилова сняли, а Тимошенко наркомом назначили. Ворошилов еще до обороны Ленинграда умудрился опозориться в, так называемой, «Зимней войне». Когда вы, товарищ Сталин в конце этого года решили «добровольно» присоединить Финляндию. Я писал об этом. Уж очень наши войска оказались не готовы к боевым действиям. Потери людей и техники просто зашкаливали.

— Давайте вернемся к Тимошенко.

— Давайте, товарищ Сталин. Я понимаю ваш интерес. Тимошенко должен командовать намеченным на 17 сентября походом в Польшу. С Польшей он в моем времени справился. Потом, после финского позора Климента Ефремовича, занял его пост. Перед войной сумел исправить многие ошибки Ворошилова. Но не все. Или не смог, или не успел. Во время войны командовал, мягко говоря, не успешно. В 42-ом проиграл битву под Харьковом: больше двухсот тысяч красноармейцев попали в плен, а немцы, ворвавшись в образовавшуюся брешь, дошли до Сталинграда и чуть не захватили Кавказ.