Чем я хуже? - [66]

— Понятно, — кивнул капитан. — Изымем и доставим. Вскроете сами. Это уже готовые материалы? — он показал рукой на перевернутые вниз текстом, но видно, что исписанные с обратной стороны листы бумаги.

— Да, пожалуйста, Михаил Иванович, эту стопку можете забрать. И еще у меня к вам одна просьба. Вот вам список четырех городов, — он протянул бумагу, — на их главпочтамты я тоже отправил самому себе до востребования копии московского письма, которое вы оценили.

— Перестраховывались?

— Да так, — пожал плечами Алексей Валентинович, — на всякий случай. Вдруг бы московское письмо затерялось в дороге?

— Я понял. Заберем.

На следующий день привычный молчаливый тюремщик отвел его в кабинет Колодяжного. На прежнем месте сидел и капитан. Писаря в этот раз не было — похоже, долгая беседа не предполагалась. На зеленом сукне стола перед капитаном красовался потертыми боками знакомый фибровый чемоданчик, вожделенное сокровище для иностранных шпионов (хорошо, они об этом своем вожделении совсем ничего не ведают), оставленный на хранение собственному дедушке. Рядом сиротливо приютился тусклый маленький ключик. Поздоровались: Колодяжный словами и благосклонным кивком, а Куевда, как и вчера, — рукопожатием.

Алексей Валентинович внимательно осмотрел чемодан снаружи, положил его крышкой на стол, открыл ключом простенький замочек и осторожно стал приподнимать его глубокую нижнюю половину. Поднял. На крышке остался лежать толстый пакет в мешковине. Осторожно отогнул часть пакета от переднего края крышки — приклеенная ворсинка была на месте. Достал пакет, поданными ему капитаном ножницами разрезал веревку, развернул мешок и достал бумажный заклеенный сверток. Проверил места заклейки и свои росписи на них. Все оказалось целехоньким — ни дед, ни НКВД чемодан не вскрывали.

— Все нормально, — удовлетворенно кивнул Алексей Валентинович, подвигая бумажный пакет с документами капитану, — никто сюда не заглядывал после меня. Можете изучать.

Капитан самолично вскрыл толстый сверток, развернул обертку и стал бегло просматривать бумаги, откладывая в сторону. Майор, не задавая вопросов, недвижимо сидел в своем «генеральском» кресле.

— Есть над чем поработать нашим конструкторам, — наконец прервал затянувшееся молчание капитан, — вы, на первый взгляд, тщательно все подготовили, Алексей Валентинович. Спасибо. Теперь просто вопрос навскидку. Вот вы описываете пушечный эжектор для танков, — он взял в руки лист с рисунком и описанием. Он так необходим?

— Не то слово. Изобретение, вроде бы, пустяшное, но работу танковому экипажу облегчает неимоверно. Сейчас большинство наших танков вооружены 45-мм пушками. У них в унитарных снарядах относительно небольшой заряд пороха, и, при выбросе из казенника стреляной гильзы, задымленность в башне умеренная. В Т-28 и Т-35 стоят в главных башнях уже трехдюймовки, но короткоствольные, и снаряды у них с облегченной навеской пороха. Там уже задымление большее, но все еще допустимое. А вот уже в новых 76,2-мм пушках, которые будут установлены в ленинградском танке КВ-1 и харьковском Т-34, и стволы длиннее и снаряды соответственно уже более мощные. Я уж молчу о перспективных 85-мм орудиях, которые поставят в середине войны. После выстрела пороховые газы накапливаются в башне и не успевают выветриться даже с помощью электрических вентиляторов. По воспоминаниям воевавших танкистов, были случаи, когда при интенсивной стрельбе башенные стрелки буквально падали в обморок. Представляете картину? Во время боя командиру-наводчику трудно дышать и глаза режет, прицеливаться трудно, а заряжающий (башенный стрелок) вообще в обмороке на полу валяется. Эжектор эту проблему снимает. Немцы, правда, где-то в середине войны оборудовали свои новые танки воздушными компрессорами и продували орудийные стволы после каждого выстрела сжатым воздухом. Но эжектор с этим справляется автоматически, без участия экипажа и лишней энергии. Рисунок вы видите: вокруг ствола на небольшом расстоянии герметично укрепляется тонкостенный цилиндр; в стволе под цилиндром два ряда отверстий. Первый ряд — перпендикулярен к оси ствола и закрыт шариковыми клапанами, второй — под острым углом к дульному срезу. При выстреле снаряд проходит первый ряд отверстий, и пороховые газы под давлением поступают в камеру между стволом и цилиндром. Когда давление в стволе и камере сравнивается, шариковые клапаны закрываются. Снаряд вылетает из ствола — давление в нем резко падает и газы, сжатые в камере, устремляются с большой скоростью через ряд наклонных отверстий обратно в ствол. Выходя наружу, они создают большое разрежение в задней части ствола за эжектором и увлекают за собой оставшиеся в ней и гильзе пороховые газы. А при открывании затвора и экстракции гильзы происходит еще и вентиляция боевого отделения.

— Звучит заманчиво, — неуверенно похвалил капитан, — но как работать будет?

— Покажите специалистам, они смогут все это просчитать даже до изготовления действующей модели. Все здесь подчиняется законам физики. Никакого чуда.

— Хорошо, Алексей Валентинович, — вступил в разговор майор, — Мы займемся вашими документами. А сейчас, думаю, вам лучше не терять времени, вернуться к себе и продолжить свою работу. Когда закончите то, что сейчас описываете — у меня будет для вас следующая тема: вспомните, пожалуйста, как можно подробнее, все мало-мальски значимые события от начала войны в Европе до нападения Гитлера на СССР.