Чем я хуже? - [41]

— Неожиданный у тебя вопрос, — удивилась Клава. — Почему ты спрашиваешь?

— Да, — пожал плечами и стушевался «Саша», — так. Просто решил спросить. Не хочешь — не отвечай. Я не настаиваю.

— Почему же, — слегка отстранилась от него Клава, — я тебе отвечу. Мы с тобой сейчас не на комсомольском и не на заводском собрании, где привычно говорятся пламенные речи. Не всегда чистосердечные. Мы только вдвоем: ты и я. Поэтому я скажу искренне. Я думала на эту тему. Если вдруг война, если какой-то несчастный случай, катастрофа какая-нибудь — я готова рискнуть своей жизнью, спасая других, даже мне незнакомых людей. Ты мне веришь?

— Я тебе верю, милая, — «Саша» тесно прижал к себе Клаву и стал гладить ее по мягким густым волосам. — Ты у меня умница.

— А почему ты вдруг об этом спросил?

— Сам не знаю, — соврал «Саша», его так и подмывало хоть чуть-чуть объяснить Клаве ситуацию, но он опасался. — Просто захотелось тебя об этом спросить — и все.

— Саша, что происходит? — опять отстранилась от него Клава и попыталась рассмотреть его глаза в неверном свете фонаря. — Ты последние дни все время грустный. Что с тобой? Лоб у тебя зажил. Отпуск кончается — 3 сентября на завод пойдешь — Колька тебя подучит водить твою полуторку — запоминаешь ты теперь все быстро — потом и самому за баранку разрешат. Может, тебе не нравится, что я на заводе работу бросаю и студенткой становлюсь? Так ты скажи. Ты для меня дороже десяти институтов. Я могу и машинисткой остаться.

— Да что ты, Клава, что ты, — опять погладил ее по волосам «Саша», противно чувствуя себя лжецом. — Учись, конечно же. Учись!

Вечером 30 августа перед своим последним рабочим днем на заводе Клава захотела сходить с мужем в кино «1-й Комсомольский», там, как ей сказали сотрудницы в машбюро, шла новая очень смешная и интересная картина «Трактористы» с Ладыниной, Крючковым, Андреевым и Алейниковым в главных ролях. Максимов много раз смотрел этот черно-белый фильм в далеком детстве по черно-белому же телевизору, тогда, помнится, он ему нравился, на слуху были и обе исполняемые в нем песни: о трех танкистах и «Броня крепка…» — получившие даже свою отдельную жизнь уже вне этого фильма. Почему бы и не посмотреть его на большом экране, раз жена просит? Домашних дел у Клавы сегодня никаких, хоть по улицам гулять, хоть в кино посидеть. Два дня ему в Харькове на свободе жить осталось, а потом — полная неизвестность. Грустно на душе, хоть он и сам выбрал для себя этот путь. Кино располагалось в том же здании в начале Сумской, где в него ходил в своей прошлой жизни Алексей Валентинович. Правда, сейчас он располагал лишь одним зрительным залом на первом этаже, а в детстве Максимова залов было уже два.

Отстояв приличную очередь на последний сеанс, они купили не очень удачные билеты на предпоследний ряд, да еще и почти с краю — ближе и в середке свободных мест уже не осталось. Не осталось у них времени и чтобы скушать в фойе на втором этаже пирожное, запивая лимонадом, как того очень хотелось Клаве — пора уже было занимать места в зале, пока не выключили свет. Фильм начался. Полностью расслабиться и получить от него удовольствие Максимову мешала невоспитанная компания парней сзади. Их специфический вид молодой наглой шпаны, с наигранной претензией на опасных урок, не понравился ему с самого начала.

Сперва парни просто чересчур громко выражали свои эмоции: ржали, как кони, чаще, дольше и громче, чем этого требовали маломальские правила приличия — потом пошли матерные комментарии к происходящему на экране и Алексей Валентинович не вытерпел и обернулся:

— Уважаемые граждане, пожалуйста, ведите себя прилично, перестаньте материться. В зале женщины.

— Я не понял, фраер, тебе что-то не нравиться? — нагло ощерился блеснувшей в темноте фиксой молодой хам, не снявший в помещении кепку. — Боишься, чтобы твоя шмара новых для себя слов от меня не набралась? Так я ей могу и разъяснить их значения.

— Ты бы, мальчик, не нарывался. Я вообще-то человек обычно спокойный, но если разойдусь, разорву твою пасть так широко, как Самсон того льву не делал. Если, конечно, ты при своем высоком культурном уровне знаешь, кто такой Самсон. А не знаешь, так я тебе могу разъяснить его сущность. Два раза я повторять не буду. Или заткнись, или я рассержусь. И вежливо с моей стороны это выглядеть не будет.

— Да ты что? Я уже трясусь от страха, прямо писаюсь от твоих угроз. А шабер промеж ребер получить не боишься? Или швайку в глаз? Не, ну вы только гляньте: всякий хабло будет тут мне указывать, что мне делать.

— Саня, я тебя очень прошу, да не связывайся ты с ними, — взяла его за уже напрягшуюся руку Клава. — Ну их. Давай спокойно фильм посмотрим. Я знаю, что ты у меня самый сильный. Но, не нужно драки. Не обращай ты на них внимания.

Уже собравшийся было применить против малолетнего хулиганья силу Максимов внял ее просьбе и отвернулся к экрану, хотя в душе у него нарастал, грозя выплеснуться, гнев. Но решившая, что он струсил, шпана на этом естественно не успокоилась:

— Правильно, штымп пролетарский, слушайся свою сисястую шмару и внимательно кнацай буркалами кину на экране. А нам ненужные советы не раздавай, мы сейчас не на собрании.