Человек-змея - [58]

— Видишь вон тот дом? — кивнув на окно, спросил я. — За ним пустырь, там я и живу.

Пришлось объяснить: в адресе Эрика Бишопа я использовал номер когда-то стоявшего на пустыре дома, а на почте написал заявление с просьбой пересылать корреспонденцию в Пасадену.

Если пожелает, она будет единственным человеком, который знает меня и как Эрика Бишопа, и как Дэнни Флетчера.

— Если хочешь знать всё — а для меня важно, чтобы ты знала, — по-настоящему меня зовут Джонни. — Боже, я чёрт знает сколько времени не произносил это имя вслух.

В карих глазах слёзы, Кеара даже про серёжку забыла.

— Джонни? И это настоящее имя? — шёпотом спросила она.

— Джон Уинсент. Назван в честь отца, Джона Долана Уинсента, так что я Джон Уинсент-младший.

Кеара прильнула ко мне всем телом, окропив шею горючими слезами, а я не понимал, почему она плачет, если не злится и не обиделась. Странно, но от её слёз холод в груди растаял и больше не возвращался.

— Джонни, — зашелестела она.

— Пожалуйста, не зови меня так больше, зови Дэниелом. Очень важно, чтобы Джон не отложился у тебя в памяти.

— Я буду звать тебя Джонни, когда никто не слышит, можно? — Кеарино тело льнуло ко мне, как перчатка, и отказать я не смог. — Милый, я должна собираться, — закурлыкала она. — Ты меня дождёшься?

— Конечно, дождусь.

— В холодильнике полно еды, так что съешьте что-нибудь, мистер Флетчер, — перед уходом проговорила Кеара и чмокнула меня в щёку.

— Хорошо.

— И отдохни. Когда вернусь, я захочу поговорить с малышом Джонни.

Я поел, выпил стакан бурбона и раз сто прослушал «Сахарную голову», улыбаясь и глядя в темноту.

Глава 18

Я как раз подъезжал к Вентуре, когда диспетчер передал мне Кеарино сообщение. Должности водителя или курьера для меня самые желанные. А что ещё нужно парню с новыми правами, чистым штраф-талоном и коротким резюме? Доставил письмо и тут же перезвонил Кеаре.

— Привет! — Голос как у выпоротой кошки.

— Что случилось?

— Меня выкидывают из квартиры. Соседи нажаловались.

— На тебя?

Однажды ночью у её дома сигналил грузовик, пьяный водитель громко звал какую-то девушку, а соседи решили, что Кеару. Когда подобное произошло в следующий раз, перегоревшей свечой зажигания разбили окно в квартире первого этажа. Старший по дому вызвал полицию, и к дверям спящей Кеары прилепили розовый листок размером А4 — уведомление о выселении с тридцатидневным предупреждением.

— Сара помогает складываться, в выходные переезжаю к ней.

Сару — миловидную рыженькую хохотушку с её прежней работы — я уже как-то встречал. Кеарина машина зарегистрирована на её имя, моя подруга ещё за прошлую машину страховые взносы не выплатила.

— Тихо, тихо, не гони, — успокаивал я. — У тебя целый месяц впереди, есть время спокойно собраться и подыскать квартиру. Давай приду к тебе вечером, и мы всё обсудим. Можно ведь оспорить выселение через суд. Ты обязательно выиграешь, а пока идёт процесс, не должна будешь платить за аренду.

— Нет, Эрик, я хочу отсюда уехать. Не могу больше находиться в этом доме!

За два разбитых окна я уже заплатил: одно в её квартире, другое в машине. Сколько раз говорил: паркуйся поближе к дому, а Кеара твердила, что вечером в её микрорайоне свободных мест на стоянке не найти. Ни из квартиры, ни из машины ничего не украли, но кто компенсирует жуткую депрессию, в которую оба раза впадала Кеара? Бесстрашная женщина, ради которой я был готов расстаться с прошлым, на глазах превращалась в вялую, апатичную особу и потом несколько дней приходила в себя. «Это Лос-Анджелес, такое тут на каждом шагу», — повторял я, зная, что меня никто не слышит.

* * *

Дыра на оконном стекле миссис Фелпс заделана сплющенной картонной коробкой и заклеена скотчем. Сама дама, закутавшись в розовый махровый халат, курила у приоткрытой двери, где-то в недрах квартиры истошно орал телевизор.

— Это ты был за рулём грузовика? — набросилась на меня она. Я, глядя прямо перед собой, прошёл мимо.

Кеарина квартира этажом выше. Они с Сарой уже собрали вещи и разложили по коробкам диски, книги, туалетные принадлежности, косметику, моющие средства, посуду, ножи, вилки, ложки, кастрюли, сковородки плюс всякую всячину (на одной из коробок красным маркером так и написано: «Хлам»). Бельё и одежда в трёх пластиковых пакетах, а все выполняющее эстетическую функцию, то есть бесполезное, любовно упаковано в отдельный ящик и отнесено в багажник Сариного «вольво»: сложенные в трубочку постеры (Ван Гог, Фрида Кало, «Рамонз»), шерстяные одеяла с узором пейсли, которыми Кеара драпировала стены, и свечи с ароматом сандалового дерева, жасмина, ванили и розы. У меня вещей гораздо больше, в основном за счёт чудовищных размеров библиотеки, собранной на распродажах, в букинистических и антикварных магазинах: Библии, семейные молитвенники, старые телефонные книги, справочники по медицине и инженерному делу можно купить по совершенно смешной цене. Я очень много читаю. Кеарины десять коробок и шесть пакетов были похожи на миниатюрную модель жизни, этакий Ноев Ковчег для одного. Три разных голоса, суета, суматоха — перепуганный Распутин выл, забившись под кресло.

— Сара в душе, — объявила Кеара, передавая мне косячок. — Хотим перевезти вещи к ней на квартиру и заказать индийскую еду. Кстати, она принесла подарок на новоселье, смотри! — Девушка швырнула мне коробочку с антибактериальными леденцами. По крайней мере так было написано на этикетке, хотя внутри находился коричневый пузырёк с граммом кокаина и девятнадцать кремовых таблеток с крошечной, отпечатанной на поверхности бабочкой. Сколько лет сколько зим, это же пятимиллиграммовый валиум!