Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 2 - [95]

Как вор-мошенник, подбиралась Китти к телефонной трубке, чтобы набрать номер Руперта и хотя бы услышать голос Лизандера. Она даже как-то смотрела по телевизору за его победой на незначительных скачках в Челтенхеме, но тут вошел Клив, и она торопливо переключилась на австралийскую мыльную оперу.

Ее спасала только Лесси. Вставая посреди каждой ночи, чтобы прогулять ее, чувствуя, как маленькое существо нежно лижет ее лицо, согреваясь и засыпая на ее руках, Китти думала, что она вообще никогда никого не любила, кроме Лизандера.

Ночью Лесси спала, свернувшись калачиком рядом с ней на стеганом одеяле. Поглаживая рукой ее полосатую спину, гладкую и шелковистую, как полированные перила, Китти мечтала, как она сбегает по громадным ступеням парадной лестницы «Валгаллы» и мчится по долине прямо в объятия Лизандера.

57

Во вторую неделю марта славный маленький Гордец Пенскомба на Кубке Котчестера обошел на десять корпусов Князя Тьмы, принеся великую славу родной конюшне и долгожданные сорок тысяч фунтов в карман Руперту. Раннальдини, наблюдавший за скачками по спутниковому телевидению, поскольку напряженно работал с филармонией «Новый мир», был так разъярен, что тут же отправил своему тренеру факс, в котором говорилось, что Князь Тьмы и другие лошади изымаются из рук этого тренера, а заодно пусть ищут и нового жокея.

Следующая встреча двух лошадей-титанов должна была состояться на Золотом кубке Ратминстера в первую неделю апреля. Артур, с осторожностью переваливающий свою китообразную тушу через барьеры Руперта, также был внесен в заявку участников, но без большого шума. Оставалось еще неясным, достаточна ли квалификационная квота Лизандера для участия в этих скачках. Дух Пенскомба совсем упал, когда за десять дней до скачек Лизандер жестоко свалился с Мистера Спарки, выбив плечо и передние зубы. Отлежавшись с неделю, он чуть вновь не нарвался на увольнение в четвертое воскресенье поста.

Мысли его были так полны как Пиппой, так и Китти, что он забыл о своем снаряжении.

За оставшиеся сорок восемь часов он, однако, сумел реабилитироваться, выиграв «селлинг плейт»[9]. Но будучи в восторженном состоянии, он вознес вверх сжатый кулак, вследствие чего Безнадежная, испугавшись, что он хочет ее ударить, наддала и выиграла у идущего первым темно-коричневого мерина, что называется, ноздрю.

Единственным, кто в конюшне не предавался бурной радости, был Руперт.

– Сколько раз я говорил тебе, что еще на старте надо оставлять эти дурацкие размахивания кулаками, словно ты какой-нибудь чертов политикан, – вопил он на Лизандера, перехватив того по дороге к загону победителя. – И где была твоя голова на первом круге? Надо полагать, между пухлых ног миссис Раннальдини.

Намечающаяся отвратительная сцена была предотвращена хорошенькой брюнеткой из «Скорпиона», сунувшей под нос Руперту диктофон.

– Собирается ли Гордец Пенскомба побить Князя Тьмы в субботу?

– Даже не вопрос, что побьет, – проворчал Руперт, – вопрос, на сколько корпусов.

– Это самая лучшая лошадь, которая у вас была?

– Да, а теперь проваливайте.

Чем симпатичнее была журналистка, тем меньше Руперт доверял ей.

– Но у нас на тех скачках будет и другая лошадь, – возмущенно запротестовала Табита, обнимая с поздравлениями Безнадежную.

– Ах да, Артур, со ставками двести к одному, – брюнетка сверилась со своим блокнотом. – «Таймин-форм» сегодня утром сказал о нем: «Белый слон Кемпбелл-Блэка, гигантский мерин с мизерными шансами».

– Черт проклятый! – Направлявшийся взвешиваться Лизандер развернулся и уставился на брюнетку через седло Безнадежной. – Да как они смеют!

– А, ну да, это же твоя лошадь, Лизандер, – хитро сказала она. – Ну и как ты расцениваешь ее шансы?

– Ничтожные, если он будет скакать на нем так же, как только что это делал, – проворчал Руперт. – Убирайся взвешиваться.

– Говорят, что в Ратминстере у вас с Раннальдини принципиальная схватка, – брюнетка слегка дрогнула под холодно-голубым пристальным взглядом Руперта. – Из-за того, что вы взяли под свое крыло Лизандера.

– Ну?

– Но ведь вы были в Монто вместе с Лизандером и Китти Раннальдини.

– Ничего не говорите о Китти Раннальдини, – встрял вернувшийся Лизандер.

– Пошел вон, – прошипел Руперт.

– Так вы специально сажаете Лизандера на заведомого неудачника, чтобы поддразнить Раннальдини? – спросила брюнетка, довольная тем, что вызвала всплеск эмоций.

Лизандер уже открыл было рот, раздумывая над самым сокрушительным ответом, но Руперт заговорил первым.

– Артур не неудачник, – сказал он холодно. – Он стайер. И он выносливее даже моей тещи.

– Не волнуйся, – прошептала Табита Лизандеру. – Папочка всегда острит перед большими скачками.

На последней разминке галопом перед Ратминстером маленький Гордец Пенскомба был так хорош, что просто выскакивал из шкуры; проехав с Блеем до конца универсальной дорожки через два поля ячменя, он вылетел на магистраль Пенскомб—Чалфорд в час пик. В отличие от него Артур вовсе не старался, бродил в глубине поля, слушая жаворонков, поющих в безоблачном небе. Он был все еще оскорблен тем, что Руперт, считающий кофеин недопустимым продуктом для лошади, отменил его утреннюю чашку кофе. Хуже того, воспользовавшись тем, что Лизандер вчера уехал к дантисту вставлять зубы, Руперт решил сам построже погонять Артура и задал старому хорошую трепку, когда тот отказался прыгать на галопе через серию изгородей.