Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 2 - [22]

Больше всего Лизандеру нравилось, как она пела «Рок-Стар». Он шумно выражал восторг и затих только тогда, когда на экране, обращаясь к которому пела Джорджия, появилось мужественное лицо Гая. Аудитория, однако, так орала и радовалась, что ей пришлось петь еще раз – до тех пор, пока ее не отпустили.

«Какой же надо талант, чтобы так держать аудиторию в своих руках, зачаровывать и пленять ее целых два часа», – думал Лизандер. Как смеют Раннальдини, Гермиона и уж больше всего Рэчел покровительствовать ей!

Она вышла еще раз и села на краю сцены с гитарой. В зале наступила полная тишина. Лишь один прожектор освещал ее; остальное было погружено во тьму.

– Леди и джентльмены, – начала Джорджия мягко, с чуть заметным ирландским акцентом, – я попытаюсь спеть новую песню, которую написала на этой неделе и которая, я надеюсь, станет частью моего нового альбома. У меня дома есть старая собака, которую я обожаю. Но, как и любой в этой ситуации, я со страхом жду того дня, когда она умрет. Поэтому песня посвящается Динсдейлу.

«Какая же она умница, – подумал Лизандер, осушая еще один стакан «Мюэ». – Я и не знал, что она так хорошо играет на гитаре».

«Старый пес, – начала Джорджия своим хриплым голосом, – ты разбиваешь мое сердце.

Сколько еще дней нам осталось быть вместе?

Твоя морда побелела, а лапы ослабели,

Но ты все так же виляешь хвостом, а сердце полно верности.

Гавкай по утрам, не слабей

И живи как можно дольше,

Ведь дружки мои приходят и уходят,

А ты любил меня сильней любого мужчины»:

Сентиментальность слов искупалась потрясающе красивой мелодией, и, закончив, Джорджия склонила голову в ожидании реакции. Не один Лизандер вытирал глаза.

Только за полночь Джорджии удалось вырваться от поклонников в артистическом фойе. В особом восторге был Ларри.

– Похоже, «Старая собака» будет посильнее «Рок-Стар», – сказал он, жуя сигару. – Наконец-то капризная девочка взялась за оружие. И уж если остальное в альбоме будет в том же духе, мы просто всех убьем. Мы выпустим их синглами. Завтра я позвоню тебе.

– Жаль, что Гая не было, он бы так возгордился, – заметила Мериголд.

– Стоило бы изменить тот кусочек, где дружки приходят и уходят, – сардонически произнес Ларри.

– А мне этот кусочек больше всего понравился, – пробормотал Лизандер.

– Может быть, заменить там кое-какие слова, – продолжил Ларри. – Но в любом случае это грандиозная вещь.

– И вот то же самое я чувствую по отношению к Патч, – сказала Мериголд, потерявшая весь макияж.

После концерта Джорджия чувствовала себя совершенно опустошенной и собиралась на скромный ужин со своим агентом или людьми из фирмы звукозаписи, которые профессионально обсуждали каждую ноту произведения, хвалили ее, как Лизандер разбирал каждый пас после игры в поло. Но вместо этого взлетевший адреналин, лесть и шампанское на пустой желудок позволили Лизандеру утащить ее на вечеринку, устроенную его друзьями.

– А не поздно? – спросила Джорджия, когда они проезжали через темный Найтсбридж.

– Да она и не начинается раньше закрытия пабов, – сказал Лизандер, посматривая, как полная луна садится прямо на верхушку часовни Бромптона. Неужели он только месяц занимается с Китти? Надо полагать, у нее все в порядке в ее одинокой крепости.

Грохот вечеринки был слышен за шестьсот ярдов. В тот же момент, когда Джорджия вошла на террасу большого дома, из каждого окна которого густо высовывались вопящие головы, она поняла, что совершила ужасную ошибку. Все еще с толстым слоем макияжа, с бриллиантами и в платье с обнаженной спиной, но с закрытой по шею грудью она была до смешного роскошно одета. Рядом с очень симпатичными девушками в майках, леггинсах и шортах она чувствовала себя как вареная баранина в шкуре ягненка.

И если она была звездой концерта, Лизандер, несомненно, был звездой вечеринки. Все, особенно девушки, закрутились вокруг него, вопя от радости:

– Где ты был?.. Мы уж думали, ты помер... Без тебя в Лондоне скучища... Эй, слышите, Лизандер вернулся!

– Это Джорджия, – гордо объявил Лизандер. Но хотя он сдерживался изо всех сил, друзья так часто останавливали его поболтать, что дорога на кухню, где огромный стол ломился от всевозможной известной человечеству выпивки, заняла у них полчаса.

Это была развеселая вечеринка. Большинство уже накачались алкоголем или наркотиками, а над стенами хорошо потрудились карандашами. Схватив аэрозоль, Лизандер вывел: «Я ЛУБЛУ ДЖОРДЖУ», – все покатились с хохоту.

Где-то пели, снимали друг друга видеокамерами. И все хотели снять Джорджию. Они очаровали ее, но точно так же они могли таращиться на Тадж-Махал, затем сделать пометку в путеводителе и проследовать дальше.

Джорджия пыталась проникнуться духом вечеринки, но от выпитого утомлялась еще больше. В углу гостиной группа вокруг стола была занята игрой под названием «Кардинал Пафф», в которой надо процитировать самое длинное законченное стихотворение. Каждый раз тот, кто ошибался, должен был выпить стакан спиртного. Не имевший большого словарного запаса, к тому же крепко пьяный, Лизандер никак не мог вникнуть во все это, делал ошибку за ошибкой и доводил себя и всех окружающих до истерического хохота.