Человек за роялем - [9]

— «Простите меня. Мне не стоило относиться к вам так. К сожалению, вместо воздушных замков, я строила на ваш счёт лишь предубеждения. Надеюсь, это недоразумение не застало вас врасплох. Ещё раз благодарю вас за то, что предложили мне отправиться с Вами».

Отряхнув от едва заметной пыли платье, я села за стол. Написать письмо подруге, написать письмо подруге, написать письмо подруге… Брату письмо уже было отправлено: я знала, что наша кухарка ездит в город за продуктами, так что с этим проблем не возникало. Другое же дело весточка Розе. Она будет рада получить от меня хоть что-то — в этом сомнений не было.

Однако, слова совсем не желали приходить на ум. Что же написать? Что же написать? Из головы выходили даже те вводные фразы, которым нас учили в пансионе. Это не честно. Почему? Неужели, это так сложно, написать пару строк Розе? Почему это сложнее, чем даже написать Чарльзу?

Чарльз. Чарльз. Чарльз. Чарльз.

Неожиданно даже для себя, я встала из-за стола и принялась ходить по комнате взад-вперёд. Я не могла успокоиться просто так. Почему-то мне нужно было дождаться, того, что именно этот молодой человек прочитает. Мне бы сейчас заботиться о том, чтобы моё письмо прочитал брат и правильно на него отреагировал. Но нет. Всё, что находилось у меня в голове на тот момент — это то, как отреагирует на моё послание Чарльз Блэйк, сидевший в соседней комнате.

Ещё один шаг — и я снова наступила на платье. Однако, без таких «походов» никуда — я слишком нервничала, поэтому не оставалось ничего, кроме как взяться за него руки и приподнять. В таком случае, были видны ноги. Но разве я могла об этом думать? Это слишком волнительно. Я… Я не могу сдержать себя, не могу думать ни о чём другом.

Наконец, последние ноты сложного произведения растворились в воздухе. Он закончил игру. Я едва сдерживала себя от того, чтобы снова опуститься на колени, снова заглянуть под рояль, чтобы проверить, там ли моя записка. Почему я так нервничаю? Ведь перед этим мы уже переписывались.

— Но не так, — прозвучало у меня в мыслях.

В скором времени, спустя буквально пару минут, прямо у меня под ногами оказалась записка. Да, вот она, наконец-то. Чуть ли не прижимаясь к полу, я тут же зашелестела хрустящей бумагой. Он написал. Он написал.

— «Нет. Единственный, кто должен молить здесь прощения — это я. Мне не стоило за вами подглядывать. Мне жаль, что так получилось. Я позволю себе скрыть детали истории, но, всё же, скорее всего, именно из-за меня ваша тётушка узнала о нашей переписке. Могу лишь надеяться на то, что моё общество для вас будет приятным».

— «Как я могу игнорировать того, кто живёт через стену от меня? Просто теперь нам придётся прятать переписки как можно дальше».

— «У меня есть идея получше», — гласила первая строчка его послания. — «Однако, если позволите, хотел бы полюбопытствовать, не устали ли ваши ноги? Вы ходите по комнате так, будто чем-то взволнованы».

— «Вы снова подглядывали?! Вы же только что попросили за это прощения!» — эти несколько строк были написаны мною в невероятном порыве гнева. Зачем он вновь сказал это? Зачем снова подсматривал? Почему на этот раз я ему поверила? Вот что такое не знать мыслей человека. Не зная того, что у него в голове, начинаешь верить обещаниям, начинаешь думать, что человек хороший, что лгать он не может априори. Однако тут же тебя подстерегает новый сюрприз. И ты разочаровываешься в людях. Как же остальные живут без такого дара, как у меня? Как же они отличают плохих людей от хороших? Как же они оправляются после таких потрясений?

— «А вы снова верны своим предубеждениям, построенным лишь после первого впечатления. В сущности, вы считаете, что мы оба остались при своих взглядах. Однако, вы забываете о том, что я абсолютно ничего не упоминал о подсматривании. Думаю, в отличии от меня, Энни, чья комната находится прямо под вашей, едва ли решится сказать вам, как многословно стучат по её потолку ваши каблучки».

— «Что же, признаю, в этот раз я была не права. Теперь мне придётся извиниться и перед вами, и перед ней».

— «Думаю, лучшим извинением для неё станет неожиданный подарок на день рождения», — мне было неловко. Действительно, неловко. Он просто прислушивался к тому, что я делаю, а я… А я снова за своё. Кажется, слово «простите», с такой частотой употребления, в скором времени утратит для меня какое-либо значение. Однако, Чарльз, судя по всему, понимая, в каком положении я оказалась, мастерски сменил тему.

— «Разве подарки и так не неожиданность? Разве вы знаете, что вам подарят на день рождения или Рождество?»

— «Полагаю, вам в детстве тоже делали подарки. Что вам обычно дарили?»

— «Игрушки. Сначала несколько кукол, потом домик для них, потом посуду и другие наборы. После этого — несколько других, более интересных игрушек. А вам?»

— «Как обычно мальчишкам: то солдатиков, то оружие, то железную дорогу», — получив это послание, я заметила, что написанное в самом конце, он тщательно заштриховал. Я не знала, что за любопытство так сильно овладело мной. Вместо того, чтобы написать очередной ответ, я перевернула лист и поднесла к свету. Как оказалось, там можно было разобрать несколько слов: — «Хотя на десять лет отец подарил мне настоящий баскетбольный мяч. Но вряд ли вам это интересно».