Человек за роялем - [19]

— Нора, — Лукас, лениво игравший в гостиной со своим поездом, быстро подполз ко мне. Рядом со мной оказалась и Энни, с уже принесённой бумагой. Кажется, они хотели со мной поговорить. Увы, они не знали языка жестов, поэтому объясняться с ними было достаточно сложно.

— Мы уже не маленькие и понимаем, что происходит, — девочка уверенно поставила на столик передо мной все нужные мне принадлежности. — Мы понимаем, что папу могут посадить за то, что у него много долгов.

— Ага, — мальчишка кивнул. — Я от Руфуса слышал, что тех, у кого много долгов, сажают в долговую яму. И они будут там сидеть до тех пор, пока не выплатят всё. Это правда?

— Нора, что сделал папа, чтобы его посадили? — Энни будто не слушала своего брата.

Я сглотнула, пытаясь подобрать правильные слова. Стоит ли рассказывать им правду? Не слишком ли они для этого малы? Я понимала, что они уже осведомлены о том, что такое азартные игры. Но как они будут относиться к своему отцу после того, как узнают, что он брал в долг только ради этого? Теперь, после того письма, я знала, что его дело было на грани закрытия и, если нужные люди выкупят остатки грандиозных планов, то он вполне мог бы заработать хотя бы на половину той суммы, которую людям он отдать пока не мог. И всё же… Стоит ли об этом знать детям? Если они будут в курсе того, чем промышляет их отец, в будущем они будут относиться к нему как к тряпке, у которой нет силы воли, чтобы противостоять своему азарту.

Но если я скажу им, что их отец попал в тюрьму в последствии обстоятельств и только лишь их, я стану лгуньей. А я ненавижу лгунов. Тем более, мне пришлось бы врать детям. Мне не хотелось этого делать. Я должна была соврать не просто детям, а своим собственным кузенам. Пусть мы и были не слишком близки и в последний раз я видела их семь лет назад, когда наши семьи решили отмечать Рождество вместе, всё равно мне не льстил тот факт, что в первую очередь я обманываю членов семьи. Членов семьи, которые могут с лёгкостью поверить и пойти у меня на поводу. Энни и Лукас — это не тётушка, которая не питала ко мне особо нежных чувств. Они не виноваты в том, что их отец стал таким.

— «Ваш отец…», — я долго мяла в руке перо, не зная, как правильнее написать. Ложь — худшее, что в этой ситуации можно использовать. — «… он взял денег в банке для того, чтобы поправить свои дела, но, в конечном итоге, прогорел и теперь вынужден сидеть в долговой яме».

Я понимала, что нужно выражаться как можно деликатнее. Это была сущая правда: однажды Бернард действительно взял кредит для того, чтобы наладить дела, а именно — выплатить старые долги, надевая на себя фрак из новых. В любом случае, в тот момент это был самый лучший вариант из всех. Я не сделаю из их отца героя — это будет настоящим обманом. Но и всей правды я им раскрыть не смогу.

Мне довелось снова прочитать мысли Лукаса, чтобы понять, как он воспринял сказанное мной. Всё хорошо. Он пытался обдумать происходящее, но, всё же, ненависти не было. По сути всё, что вертелось в его мыслях — это чтобы отец как можно быстрее вернулся домой. Я бы хотела того же. Чтобы мой отец тоже распахнул дверь, стоял на пороге, а я, будто маленькая девочка, кинулась к нему на шею и обнимала бы до удушья. Он бы помог мне советом или простым разговором. Он бы помог мне своими мыслями, наталкивая меня на собственные, правильные.

Однако, дверь распахнул не мой умерший отец и даже не Бернард. На пороге показался Чарльз. Он вошёл в дом с опечаленным лицом. В такой тоске я не видела его ещё никогда. Несколько дней назад он готов был взлететь на крыльях счастья из-за той работы, которую получил. Прошедший же в дом молодой человек оставил всю свою надежду далеко позади, за дверью этого жилища.

Не придумав ничего лучше, понимая, что соскучилась за ним и волновалась намного больше, чем даже за судьбу собственного дома, я прижалась к нему, как и несколько дней назад. Может, ему так станет легче? Может, это хоть немного поднимет ему настроение? Мне всегда помогали подобные жесты. Да, я не из тех, кто обнимает каждого встречного и плачется в жилетку каждого нового знакомого, но всё же бывали времена, когда я приходила к некоторым подругам и заливала слезами все их платья. А потом они обнимали меня. Тогда мне становилось лучше.

— Нора, у нас нет времени на сентименты. Мы должны рассказать тебе кое-что важное, — я посмотрела за плечо Чарльза и заметила на пороге брата. Гидеон смотрел на меня с таким серьёзным видом, какой только мог себе позволить. В какой-то момент он напомнил мне отца: он также держал трость, также говорил и также ставил руки, когда дело доходило до чего-то важного.

— Нам нужно пройти в кабинет госпожи, — Блэйк отпрянул от меня, холодно намекая на то, что всё происходящее мне объяснят именно там.

Не теряя ни минуты, под пристальным взглядом близнецов, я отправилась за ними. Мне не было понятно, почему к нам в дом пожаловал брат, почему они с этим молодым человеком заодно и почему рядом с ними нет тётушки, которая, к тому же, уезжала в прескверном состоянии.

— Предупреждаю: я приехал сюда не для семейного чаепития, — Део закрыл за собой дверь, намекая на то, что разговор будет не только важным, но и лишённым всех дружественных черт общения. Стало быть, мне нужно было переходить на официальный язык и больше не называть Чарли на «ты» даже в голове?