Человек в поисках себя. Очерки антропологических и этических учений. Том 1. Античность и Средневековье - [109]
Сенека учит, что человек бессилен перед судьбой, беспомощен перед коварством себе подобных, является игрушкой в руках тирана. В чем же может человек найти опору и надежду? Мыслитель призывает искать ее в душе, укреплять силой разума, и тогда можно понять великую истину, что слабый, беззащитный, раздавленный жестокостью обстоятельств, обреченный на страдания, подчиненный превратностям судьбы человек обретает свободу.
Свобода же – в смерти, ибо только в смерти никто не властен над человеком: смерть есть освобождение от страданий.
Как разнится отношение Сенеки к смерти от взгляда Цицерона! Если последний учил, что страх перед смертью бессмыслен, так как смерть есть высшее благо, либо отсутствие зла, то у Сенеки смерть – единственный гарант свободы. И не просто смерть, а именно самоубийство – самое свободное решение человека! «Вечный закон не дал нам ничего более благого, чем то, что даровал нам много возможностей уйти из жизни и только одну – войти в нее. Зачем мне ждать жестокой болезни или жестокой казни, если я смогу мук и злоключений? Только в одном мы не можем упрекнуть жизнь: она никого не держит против его воли. Тебе нравится жизнь? Живи! Не нравится? Можешь вернуться туда, откуда ты пришел. Нет необходимости наносить себе тяжелую рану, рассекая грудь – дорогу к великой свободе открывает тонкий скальпель, один шаг – и ты уже в безопасности»[166].
Состояние счастья и несчастья очень субъективно: «каждый несчастен лишь настолько, насколько полагает себя несчастным». Главное условие нравственности – желание стать нравственным[167].
Сенека первым обратил внимание на то, что важно не количество прожитых нами лет, а их качество: Жизнь, как пьеса в театре: важно не то, сколько она длится, а насколько хорошо сыграна. Все заботятся не о том, правильно ли живут, а о том, долго ли проживут; между тем жить правильно – это доступно всем, жить долго – никому[168].
Чтобы достичь высшего счастья, нет смысла заботиться о деньгах, одежде, славе, силе или красоте. Ничто из этого не продвигает человека к блаженству. Напротив, Высшее богатство – отсутствие жадности…[169]
Некоторые могут все презреть, все иметь никто не может. Кратчайший путь к богатству – через презрение к богатству[170].
Наше счастье не зависит от величины имущества и, следовательно, отношение наше к вещам должно быть одинаковым при любом уровне материального благополучия. Нужно уметь и к дорогим вещам относиться так, как будто они ничего не стоят – тогда мы будем меньше привязаны к ним, и утрата их не будет приносить нам печали. Сенека учил: Велик тот человек, кто глиняной утварью пользуется как серебряной, но не менее велик тот, кто серебряной пользуется как глиняной[171].
Но если ничто из внешних благ не продвигает нас к счастью, то в чем же тогда этот двигатель? Этот двигатель – «…величайший и могущественнейший Бог». Вместо всех земных благ «…надо искать нечто такое, что не подпадает день ото дня все больше под власть, не знающую препятствий. Что же это? Душа, но душа непреклонная, благородная, высокая. Можно ли назвать ее иначе как Богом, нашедшим приют в теле человека[172].
Следовательно, чем ближе человек к Богу, тем он счастливее. Определение души как копии, отголоска Бога мы уже находили у Сократа. У римских стоиков человеческая душа не просто отголосок, она была создана Богом.
Подобно Христу, Сенека взывал к людям с проповедью милосердия, человеколюбия, сострадания, жалости, благоговейного отношения к другим людям, в том числе рабам. Он учил вслед за Сократом, что согласно природному установлению «…несчастнее приносящий зло, чем претерпевающий».
Сенека вплотную подходит к христианской нравственности со своей идеей заботы о ближнем. Его слова «Нужно жить для другого, если хочешь жить для себя»[173] и «Кто живет ни для кого, тот не живет и ради себя»[174] напоминают заповедь Христа «возлюби ближнего своего как самого себя». Тот, кто делает добро другому, делает больше всего добра самому себе, не в том смысле, что ему будет за это награда, а в том, что сознание сделанного добра дает уже большую радость[175]. Ценность всех добродетелей – в них самих. В добродетели упражняются не ради награды: прибыль от правильного поступка в том, что он совершен[176].
Вместе с тем Сенека убежден, что сама свобода творить добро ограничена, но безгранична свобода духа. Именно личность в своей духовности противостоит всесильной судьбе: «Дух человека велик и обширен, он не терпит никаких границ, кроме тех, которые существуют и для него и для божества. Он не признает своей родиной узкие пределы Эфеса, Александрии или какого-либо еще более обширного города. Его подлинная родина весь этот мир, этот свод, включающий в себя моря и землю»[177].
Другое родство с христианством в учении Сенеки обнаруживается в том, что, по его мнению, для счастья не обязательно быть свободным: и раб может быть счастливым, будучи свободным в душе, и свободный может быть несчастным, будучи рабом своих страстей:
