Человек в поисках себя. Очерки антропологических и этических учений. Том 1. Античность и Средневековье - [111]
Подобно Сенеке Эпиктет задумывался: зачем человеку глубинные знания о мире, если они не помогают обустроить его жизнь: Не все ли равно для меня, из атомов или гомеомерий, из огня или земли природа Вселенной? Не довольно ли знать сущность добра и зла, меру любви, ненависти, влечения и отвращения, и, пользуясь этим как мерилом, устроить свою жизнь[190].
Главная проблема нравственных размышлений философа – проблема счастья. В духе стоицизма Эпиктет понимает высшее благо как согласие мыслей и стремлений с природой, Вселенной и божественными законами. Высшая цель человеческой жизни – сознательное подчинение божественному закону, поскольку человек есть часть природы, а разум роднит человека с богом и подчинен богу. Истинная свобода, учит Эпиктет, есть следование разумной необходимости.
Философ учил, что все люди братья, равные перед богом, а человек – гражданин мира. Эпиктет уверен, что человек – сам ваятель своей судьбы: Состояние и свойство философа есть всякой пользы и всякого вреда ожидать только от самого себя.
Основные принципы этики Эпиктета основывались на общих стоических положениях: судьба, иначе – воля богов – неотвратима; воля эта априори благая, поэтому в мире не существует зла. Разум – единственный и надежный критерий морали. Внешний мир строго детерминирован волей богов, в нем все совершается по необходимости. Внутренний мир – во власти человека; истинный мудрец свободен именно потому, что он способен различать вещи, которые от него зависят, и вещи, которые не зависят от него. Цель, смысл жизни – осознание и обретение личной внутренней свободы, путь к ней – смирение и покорность воле богов, умеренность в потребностях, бесстрастность, холодная рассудительность.
Награда жизни, полной лишений, – истинная добродетель, дающая внутреннюю свободу. «Видя кого-либо, осыпанным почестями или достигшим счастья, или вообще процветающим, остерегайся, – увлеченный своим воображением – считать его счастливым. В самом деле, если сущность блага заключается в том, что зависит от нас – ни зависть, ни ревность не будут иметь места. И ты сам захочешь быть не полководцем, не префектом, не консулом, а свободным; к свободе же ведет лишь одна дорога:
презрение к тому, что не зависит от нас»[191].
Счастье, истинное благо – в добродетели, которая целиком и полностью является созданием самого человека. Поэтому нравственная сущность неуязвима для любых превратностей жизни. «Возьми мое тело, мое имущество, мою честь, мою семью, – но мысли моей и воли никто не может у меня отнять, ничто не в силах их подавить»[192].
Эпиктет еще дальше уходит от политеизма язычества и подходит к монотеизму христианства. Для него уже нет сомнений в том, что существует Единый Бог – Создатель всего. Одним из последних «остатков» языческой религии в его философии является допущение существования наряду с Богом-Отцом ряда других, подчиненных ему богов. Но важна даже не эта деталь, а то, что источником всего высокого и благородного в человеке Эпиктет признает Бога: Если бы люди могли усвоить мысль, что Бог – отец и людей, и богов, то я думаю, что в их мыслях о себе не было бы ничего неблагородного и низкого[193].
Эпиктет, будучи сам рабом, говорит об относительности свободы и рабства. И то и другое у него – не социально-политические, а моральные категории, состояние души: Где человек находится противясь, там его тюрьма… Свободный человек распоряжается только тем, чем можно распоряжаться беспрепятственно. А распоряжаться вполне беспрепятственно можно только самим собою. И потому если ты увидишь, что человек хочет распоряжаться другими, то знай, что он не свободен; он сделался рабом своего желания властвовать над людьми… Раб тот, кто не умеет владеть собой[194].
Свобода достигается лишь посредством нравственного совершенствования человека, которое носит либо форму приспособления, либо форму активного восприятия действительности. Достижение свободы есть внутренний личный процесс, не зависящий от внешних условий жизни. Проповедь равных возможностей раба и свободного, мужчины и женщины в достижении нравственного совершенства и обретении внутренней свободу было вызовом тому подавлению личности, которое имело место в императорском Риме. Призыв к скромному образу жизни в чем-то роднит этику Эпиктета со взглядами Эпикура: «По отношению к телесному не иди далее простого удовлетворения потребности в еде и питье, одежде, кровле и прислуге. Но отбрось от себя все, что принадлежит роскоши и блеску»[195].
Эпиктет учил, что круг обязанностей каждого человека определен данной ему ролью. Характер же исполнения этих обязанностей находится во власти человека: хорошо их исполнить – значит следовать истинной добродетели. После того, как человек узнал принципы своего поведения, и коль скоро он согласен с ними, ему не нужен никакой наставник. Он сам определяет себя в добродетели, и поэтому на нем – вся полнота моральной ответственности. «Даны тебе принципы, которые я должен был одобрить; и ты их одобрил: а кого же еще учителя ожидаешь ты, чтобы свалить на него заботу о твоем исправлении, а? Ты ведь не ребенок, ты уже взрослый человек. Если теперь небрежешь о себе и распускаешь себя, откладываешь и откладываешь, без конца назначаешь и пропускаешь день, с которого начнешь следить за собой, то, в конце концов, утратишь даже сознание того, что вовсе не преуспеваешь в мудрости и проживешь и умрешь дюжинным человеком»
