Человек в поисках себя. Очерки антропологических и этических учений. Том 1. Античность и Средневековье - [103]

Этика стоицизма зафиксировала изменение положения человека в обществе в сравнении с эпохой античной демократии и полисов, а также невероятно возросший индивидуализм. Пресс рабовладельческого государства стимулировал акцентуацию стоиков прежде всего на вопросах этики. Необходимо было выработать учение, которое могло бы указать личности в новых исторических условиях путь к счастью и безмятежному блаженству.

Стоицизм проповедовал апатию – состояние нечувствительности к страданиям. «Щит» апатии столь силен, что не предполагает сознательного избегания того, что может причинить страдание (как то было у эвдемонистов). Стоики были единственной философской школой, оправдывавшей самоубийство как проявление независимости от мира. Стоицизм сочетает активное отношение к миру с отсутствием влечения к его благам, независимостью от него. Двигатель поступков человека – не страсть и не страстное влечение, а рационально осознанный долг. Стоицизм был весьма распространен в эллинистически-римский период (что очевидно соотносится со сменой культурных укладов, самого стиля общественной и государственной жизни).

Этические сочинения Зенона отличались краткостью и отсутствием красноречия, но из них сохранились лишь немногие и незначительные отрывки. В общем учении стоиков, как оно излагается у древних авторов, невозможно определить, что собственно принадлежит Зенону и что – его преемникам, Клеанфу и Хрисиппу. Известно, что Зенон пытался избавить от страха смерти таким умозаключением: «Зло не может быть славным, смерть бывает славной, значит, смерть не есть зло».

Заслуживает внимания учение Зенона о поступках человека. В их основании лежит влечение, которое принадлежит как к области физики и физиологии, так и к области этики. Влечение является основанием добродетелей и страстей. Влечение возникает в результате действия воспринимаемого предмета на душу и представляет собой движение души, которое определяет причины тех или иных поступков человека. Важным компонентом нравственного поступка является, по Зенону, понятие цели. Для разумного влечения цель – добродетельная жизнь, т. е. жизнь в согласии с природой. Добродетель – это устойчивое, самотождественное состояние господствующей части души, под которой Зенон понимал не шаткое мнение, а познающий разум – гармоничный и не подверженный потрясениям.

Вслед за Платоном Зенон выделял четыре основные добродетели: разумность, храбрость, сдержанность и справедливость. Наивысшая из всех добродетелей – разумность. Добродетели тождественны знанию, следовательно пороки – лишь недостаток знания о добродетели. Существенной частью учения Зенона о поступках является понятие долга – неписанного закона, с которым человек соотносит свои поступки и в котором отражается следование установлениям природы. Напротив, страсть – противоположное долгу движение души, чрезмерное влечение, совершающееся наперекор природе. Мудрец знает божественные и человеческие вещи и добровольно стремиться исполнять всевластную необходимость. Он добродетелен и в силу своей разумности – бесстрастен. Им не движет беспокойное стремление, относящееся к области страстей. Добродетельным человека делает прирожденная склонность. Хотя приближение к добродетельной жизни возможно, однако тому, кто лишь приближается к ней, недоступна основная добродетель – разумность.

Сподвижник Зенона Клеанф (330–232 гг. до н. э.) учил об искоренении страстей и об отсутствии переходов между мудрецом и глупцом, между добродетелями и пороками. Его учение о добродетели было весьма ригористично; удовольствие он толковал как противоестественный аффект. Этика Клеанфа еще в большей степени политическая этика, нежели у Зенона. Исследование Клеанфом проблемы поступков человека основывается на его учении о свободе воли.

Третий архонт стоической школы – Хрисипп (280–208 гг. до н. э.) – выдающийся систематизатор стоического наследия.

Когда мы говорим о стойком, твердом, выносливом человеке, мы иногда называем его отношение к жизни «стоическим». Содержание этого термина действительно характеризует жизненную позицию стоиков. Они воспитывали в себе атараксию и апатию, повиновению судьбе. Обстоятельства внешней жизни ровным счетом ничего не значили для их внутреннего состояния. Стоик может быть счастлив при самых несчастных обстоятельствах. Если человек ничего не может сделать с судьбой, то и судьба не может ничего сделать с его нравственной сущностью – не может подчинить себе, сломать, растоптать. В человеке всегда достаточно силы, чтобы гордо и с достоинством нести свою участь, а если того будет требовать добродетель, то бестрепетно уйти из жизни. Стоики оправдывали самоубийство не только теоретически, но и следовали этому на практике.

Этика стоиков с течением времени менялась. Так, представители Средней Стои Панеций и Посидоний уже не считали, как их предшественники, что «для счастья достаточно одной лишь добродетели», а добавляли к этому «здоровье, денежные траты и силу»[163]. Эта трансформация объясняется привнесением ими в этику стоиков идей Сократа, Платона и Аристотеля.

Панеций