Человек, упавший на Землю - [36]

Он рассмеялся; Ньютон глядел на него сверху вниз, улыбаясь по-прежнему бесстрастно. Бенедикт, преодолев смущение, продолжал:

– Томас Дж. Ньютон! А знаете, что некоторые вообще не верят в ваше существование? Моя компания арендует у вас, то есть у «Уорлд энтерпрайзес», семь производственных процессов, и все это время вы представлялись мне чем-то вроде вычислительной машины.

– Быть может, я и есть вычислительная машина, – ответил Ньютон. – Чем занимается ваша компания, мистер Бенедикт?

На секунду Бенедикт смешался, как будто заподозрил, что над ним смеются. Возможно, так оно и было.

– Я работаю на «Фьючерз анлимитед». В основном химическое оружие, хотя мы немного занимаемся пластмассами: контейнеры и все такое. – Он шутливо поклонился. – Ваши гостеприимные хозяева.

– Спасибо, – ответил Ньютон и шагнул в сторону бара. – У вас тут славно.

– Нам тоже так кажется. И все расходы идут в налоговый вычет. – Увидев, что Ньютон собрался отойти, Бенедикт сказал: – Позвольте принести вам напитки, мистер Ньютон. Я хотел бы познакомить вас с некоторыми из наших гостей.

Казалось, он не знает, что делать с этим высоким и странным человеком, но боится его отпустить.

– Не беспокойтесь, мистер Бенедикт, – сказал Ньютон. – Мы скоро к вам присоединимся.

Бенедикт был явно недоволен, но больше не протестовал.

Входя в помещение бара, Брайс заметил:

– Я и не подозревал, что вы знамениты. Год назад, когда я пытался вас найти, никто даже не слыхал о Томасе Ньютоне.

– Тайну нельзя хранить вечно, – уже без улыбки произнес Ньютон.

Бар помещался в комнате поменьше, но обставлен был так же элегантно. Над стойкой висел «Завтрак на траве» Мане. Седой бармен на первый взгляд был одет даже изысканнее, чем ученые и бизнесмены в соседней комнате. Подсев к стойке, Брайс задумался о потертости собственного серого костюма, купленного в универсаме четыре года назад. Рубашка тоже, он знал точно, протерлась на воротнике, да и манжеты торчат из рукавов.

Он заказал мартини, Ньютон попросил стакан воды без льда. Пока бармен готовил напитки, Брайс огляделся и сказал:

– Знаете, иногда я думаю, что мне стоило устроиться в такую вот фирму сразу после защиты. – Он сухо рассмеялся. – Я бы заколачивал восемьдесят тысяч в год и жил в подобной обстановке.

Он движением руки обвел комнату, задержав взгляд на роскошно одетой немолодой женщине с прекрасно сохранившейся фигурой и лицом, предполагавшим избыток денег и удовольствий. Зеленые тени на веках, сексуальный рот.

– Я мог бы разрабатывать новый вид пластика для производства кукол-пупсиков или смазку для лодочных моторов…

– Или отравляющий газ? – Ньютон получил свою воду и теперь открывал маленькую серебристую коробочку с таблетками.

– А почему бы нет? – Брайс бережно, чтобы не расплескать, взял со стойки мартини. – Кто-то должен разрабатывать отравляющие газы.

Он сделал глоток. Крепкий напиток обжег язык и горло, так что голос стал на октаву выше:

– Разве не говорят, что оружие вроде отравляющих газов нужно для предотвращения войны? Это доказано.

– Правда? Вы ведь работали над водородной бомбой, прежде чем занялись преподаванием?

– Было дело. Откуда вы знаете?

Ньютон улыбнулся – не машинально, а вполне искренне.

– Я вас проверял.

Брайс сделал новый глоток, побольше.

– Зачем? Чтобы выяснить, можно ли мне доверять?

– О… просто из любопытства. Зачем вы занялись этой бомбой?

Брайс задумался на минуту. Потом рассмеялся над нелепостью ситуации: исповедь перед марсианином, за барной стойкой. А может, так и надо.

– Поначалу я не знал, что мы работаем над бомбой. И тогда я еще верил в чистую науку. Люди тянутся к звездам. Секреты атома. Наша единственная надежда в мире хаоса. – Он допил мартини.

– Вы больше не верите во все это?

– Уже нет.

Музыка в соседней комнате сменилась мадригалом с отчасти знакомой мелодией. Замысловатая, она постепенно развивалась, оставляя ложное впечатление наивности, которое всегда вызывала в нем старая полифония. Или не такое уж и ложное? Разве искусство не делится на «примитивное» и «продвинутое»? И еще «испорченное»? И разве эти понятия не применимы к научным областям? Может ли химия оказаться более «испорченной», более вредной, чем, допустим, ботаника? Но нет, дело в конечном применении…

– Я тоже, кажется, перестал в это верить, – сказал Ньютон.

– Думаю, я возьму еще мартини, – заявил Брайс. Отменное, бесспорно вредное мартини. Откуда-то из глубины сознания выплыла фраза: «Вы, маловерные»[22]. Брайс рассмеялся про себя и посмотрел на Ньютона. Тот сидел выпрямившись и потягивал воду.

Вторая порция мартини уже не так обожгла горло. Он заказал третью. В конце концов, за выпивку платят люди, производящие химическое оружие. Или налогоплательщики? С какой стороны посмотреть. Брайс пожал плечами. Кто-нибудь непременно заплатит за все это – Массачусетс или Марс; все как один заплатят.

– Давайте вернемся в зал. – Он забрал новый мартини и осторожно, стараясь не пролить, отпил глоток. Манжет рубашки совершенно выбился из рукава пиджака: широкий лоснящийся браслет.

Едва они вошли в большой зал, как им заступил дорогу невысокий коренастый человек, что-то бормотавший в пьяном волнении. Брайс быстро отвернулся, надеясь, что мужчина его не узнает. То был Уолтер Канутти из Университета Пендли, штат Айова.