Человек с синдромом дна - [31]

Россиянский уют комфортен только нутрянному онтологическому жильцу, эдакому мамлеевскому червю. Для других же (как для меня) он смертельно опасен. От него разит катастрофой. По возможности избегайте россиянского уюта.

Штирнер двойной, пожалуйста!

Русская литература лжет. Ну ежели не вся русская литература, то ее заученные хрестоматийные выводы — точно. Чему там учит страдание? Терпимости, терпению, человеколюбию? В переводе на евразийский — конечно — податливости и рабству. Сакрализатор страдания в литературе — хуже попа, хуже агитпроповца.

А меня страдание не учит (а только мучит и мучит). Опыт — он для дурачков. А мне все заведомо известно. Добытийный, знаете ли, гнозис.

Ну а ежели уровнем пониже, ближе к жизни рассуждать — страдание меня одному выучило — убежденности в верности следованию эгоистическому курсу.

Я и Моя Идея — вот что единственно важно. В первую очередь.

Штирнер двойной, пожалуйста!

Депрессивный уклад

Депрессивен так же сам неосоциалистический уклад-дизайн-стиль. Некрасивые и неудобные районы и строения. Нутрь и наружь архитектуры. Там, где годами преодолеваемое Неудобство наконец обращается в Страдание.

Собственно, страдание и есть цель социалистического тоталитарного общества, к тому же не имеющего экономических источников в самом себе. Страдание — валюта всякого тоталитарного конструкта.

Посему будет уместным ввести оборот «сидеть на страдании», аналогичный обороту «сидеть на нефтяной игле».

Манипулируемый «герой»

Нет более обесцененного не за столетия, но за десятилетия понятия, чем понятие — герой. При том — верно обесцененного, что редко случается с позитивно-«сакральными» образами. (Верно — следует понимать как правильно, рационально, в духе времени).

Герой — всегда не субъект, но манипулируемый объект. Герой — относительно кого-то. Но не для. Самого себя.

В последнее же время мы видим исключительно — социального манипулируемого героя (пассионария). Печальный, но при этом убедительно-комиксовый пример — некто, отправившийся на войну, к примеру, в Новороссию. Спрос диктует предложение. Спрос диктует жертву. Спрос очевиден. Это агитпроп с метафизической начинкой. Спрос сверху. Это последняя стадия героя — герой-дурак. Где и становится, собственно, очевидна вся его простенькая, манипулятивная сущность.

Ныне с героя спрашивает ряженное в одежды идеологических наперсточников государство.

А когда-то с него, возможно, спрашивал сам несуществующий «бог».

В борьбе с Несуществующим некий античный герой, герой прошлых времен вообще — обретал почти метафизический статус, накачивал, так сказать, метафизические мускулы.

Герой, манипулируемый нынешним государством, мускулы не накачивает, а все чаще хохочет утробным отрубленным мамлеевско-мересьевским смехом.

В глухую русскую пустоту.

Душевнообязанные

Душа — несомненно — понятие из области социо-религиозного принуждения. Каждый человек здесь — душевнообязанный (как военнообязанный, по аналогии).

При том, принуждение к душе — идет не от религиозных маньяков, от вполне светских, добропорядочных граждан, откуда-то у них святая уверенность, что душа — есть атрибут всякого человека. Добрая такая уверенность, благожелательная, что в своей мягкой и утомительной настойчивости — куда страшней злой.

Ёще один липкий, хищный оскал матрицы в теплице добра, где задыхается всякий трезвый разум, всякая необусловленная личность.

Общество жертв

Социалистическое, как и неосоциалистическое общество отличает своя особая «иерархия». Сочувствия и помощи здесь удостаивается исключительно общественно-удобоваримая жертва, жертва не представляющая конкуренции и демонстративно несущая свой крест. Как правило, это существо во всех областях бесперспективное, не вызывающее общественной зависти. И напротив — участь тех, что с умом и талантом тем более страшна, чем более ума и таланта.

Всякому плохому и хорошему, всякому с любой стороны исключительному здесь предпочитают вопиюще среднее и чуть ниже среднего. Но не окончательно, не треш вариант, чтобы не садировать общественный нерв, не усугублять тревогу.

Здешнему жителю импонирует не лучший, но социально близкий. То есть, униженный и оскорбленный. Типический. Ну и тот, что «не высовывается». Таким образом осуществляется регрессивный естественный отбор.

Таков уклад, помноженный на трусость и зависть. Можно сказать, что здешнее общество питается из нижайших чувств. Но привычно-умело сакрализует его высшими побуждениями (святынями, скрепами, целями).

«Бог» как гностический куратор и все, все, все

Меня часто попрекали отсутствием авторитетов и учителей. Проблема не в том, что я патологически скептична, что я некий сумрачный негативист, обесценивающий знание. Вовсе нет. Но весь мой опыт говорит о том, что в качестве пресловутого учителя мне назначат метафизического наперсточника, куратора, а что еще хуже — просто хорошего человека.

С тем и вовсе сладу нет. Ведь вся суть его прозрений и советов сводится к желанию умереть спокойно в своей постели и быть обеспеченным мелкими гешефтами до сего момента.

Не раб я вам, «„гностические“ начальнички».

Отсутствие выгодополучателя и абсурд